Безрассудство - Линн Эриксон

– Элизабет, успокойся, – сказал Роджер.

– Оставь, Роджер, Разве ты не видишь, какое это для меня облегчение. – На тонкую паутинку морщинок под правым глазом выкатилась слезинка. – Как она выглядит, мистер Савиль? Иногда Сара так сильно худеет.

– Миссис Джеймисон, ваша дочь прекрасно выглядит.

– О Боже, наверное, это глупо – так показывать чувства, верно? – Элизабет извлекла из кармана носовой платочек и промокнула глаза.

– Расскажите немножко о себе, – сказал Роджер. – У вас такая странная фамилия. Савиль. Ваши родители французы?

– Нет, сэр. – Джейк очаровательно улыбнулся. – Мой отец умер очень давно, а мать живет в южной Флориде. Ей нравится теплый климат.

– Хм... А что привело вас в Филадельфию?

– Получил хорошее предложение от одной здешней юридической фирмы.

– Какой же?

– «Ролстон и... Фрэнк».

– Не знаю такой. Должно быть, из новых.

Не переставая улыбаться, Джейк согласно кивнул. Теперь, выяснив, что Сары здесь нет, а родители понятия не имеют о ее местонахождении, он ощущал острую потребность ретироваться. К тому же было ясно: в этом доме есть все, кроме счастья. Единственное, что его удерживало, – надежда собрать какие-нибудь крохи информации об этой загадочной Саре.

– Может быть, вы запомнили название магазина подарков, который содержит Сара? – спросила Элизабет, напряженно вытянув шею, будто хотела услышать какой-то большой секрет.

– К сожалению, не знаю. Дело в том, что я так ни разу в этом магазине и не побывал.

– О...

– Элизабет, не надо приставать к мистеру Савилю. Если Сара захочет с нами связаться, она это сделает.

«Мистер Савиль... Похоже, они не собираются называть меня по имени».

– Да-да, я понимаю, но только... – Элизабет еще раз коснулась платочком глаз.

Роджер осушил бокал и поставил на стол.

– Прошу извинить, но я должен пойти поработать. Приятно было познакомиться, мистер Савиль. – Роджер Джеймисон с трудом встал, покачнулся и протянул руку. На Джейка пахнуло перегаром. Он быстро поднялся и пожал банкиру руку.

«Значит, собираешься поработать. Знаю я эту работу».

– Сара рассказывала вам о своей семье? – спросила Элизабет, едва муж вышел.

– Конечно.

– Она говорила, что я занимаюсь скульптурой?

– О, да.

– Сара всегда гордилась моими работами, – задумчиво проговорила Элизабет. – Хотите на них взглянуть?

– Разумеется, с большим удовольствием. Если, конечно, это вас не затруднит. Ведь уже поздно. – Джейку действительно было интересно. К тому же он почувствовал жалость к матери Сары. Одинокая женщина, муж пьяница, одна дочь покончила с собой, другая, похоже, навсегда покинула дом. Во всяком случае, Сара не была здесь уже очень давно.

Элизабет взмахнула тонкой рукой.

– Вовсе нет.

Они прошли через буфетную, кухню, длинный коридор, который показался ему бесконечным, и, наконец, попали в большую комнату со столом в центре, заваленным шпателями, ножами и гипсовой крошкой. Была еще там одна табуретка. Все остальное – скульптуры, в основном бюсты.

– Здесь я работаю.

– Чудесно, – произнес Джейк.

Странно, но ни одной ее работы в жилой части дома он не заметил. Главным образом это была бронза – лошади, много лошадей и бюсты. Джейка окружали бронзовые лица. Тщательно отполированные, изваянные с любовью. Приглядевшись, он заметил несколько мраморных скульптур, а также незаконченные гипсовые слепки.

– Роджер не хочет, чтобы они стояли в доме, – проговорила Элизабет, как будто прочитав его мысли. – Некоторые я продаю. В западном Честере[4]есть магазин, который принимает мои работы. – Она мягко улыбнулась. – Разумеется, я это делаю не ради денег, а чтобы поделиться своим искусством с людьми.

– Ваши работы замечательные.

– А Сара не говорила вам о серии бюстов моих детей? Это было много лет назад. При Констанс. – На ее глазах опять заблестели слезы. – Наша старшая дочь, Констанс, она умерла. Когда ей было восемнадцать... Несчастный случай во время верховой прогулки. Лошадь была хорошая, но после этого мы решили ее продать.

Вот как? Несчастный случай во время верховой прогулки?

Джейк вспомнил некролог. Элизабет говорила неправду, и тем не менее он не сомневался, что она верила своим словам. Наверное, это помогало приглушить боль. Не потому ли Роджер пьет?

– Как печально, – проговорил он.

– Это Констанс. – Элизабет положила руку с набухшими венами на бронзовую голову. Она прикоснулась к ней, как к живой, словно мать ласкала головку ребенку. Смотреть на это было мучительно. – Ей было тогда семнадцать.

Представить живого человека по бронзовому бюсту трудно, и дело не только в отсутствии цвета. Молоденькая девушка. Прямой нос, вьющиеся волосы, изящный рисунок губ, миловидные черты лица, оставляющие впечатление некоторой незаконченности... Приглядевшись повнимательнее к запечатленной в бронзе Констанс, можно было заметить в ее лице некоторую задумчивость, напряжение. Очевидно, Элизабет Джеймисон была талантливым скульптором, если ей удалось – скорее всего неосознанно – схватить это почти неуловимое качество.

– Она прекрасна, – сказал Джейк.

– Да, Констанс была очень красивая. Однако сумасбродная. Очень страстная натура. – Элизабет вздохнула. – А это Сара. – И снова материнская, болезненно-интимная ласка. – В шестнадцать лет.

Джейк напрягся. Обошел бюст, внимательно изучая лицо Сары. Этот бронзовый портрет отличался от предыдущего каким-то спокойствием. Такие же зачесанные назад вьющиеся волосы, застывший в металле каскад локонов. Несколько обостренные черты лица, а в углах рта подрагивает слабая улыбка. Загадочная мечтательная улыбка Моны Лизы. Не счастливая, нет. Но полная надежды.

«Или я это все себе только вообразил?»

Он видел эту улыбку на газетных фотографиях. Но там определенно она была не такая трепетная, как у этой юной девушки. Гораздо увереннее! Конечно, с тех пор Сара должна была сильно измениться, особенно если учесть, что ее опекали такие типы, как Скотт. Наверняка все женатые. Сколько их было у Сары до него? А сколько после? И как она выглядит сейчас? Пресыщенная, утомленная, безразличная ко всему, похожая на свой юношеский портрет, как ночь на день?

Внезапно у Джейка возникло острое желание встретиться с Сарой, чтобы посмотреть, что сделали с этой девушкой годы независимой жизни.

– Для шестнадцати лет она кажется довольно зрелой, – произнес Джейк, только чтобы не молчать.