Искупление вины - Евгений Сухов

– Документы у нас в порядке, переживать не стоит. Главное, самим не сморозить какую-нибудь глупость. Двинем на Бабаево, а оттуда уже по «железке» в Вологду.

– На железнодорожную станцию сейчас не пойдем, опасно! Все они находятся в ведомстве НКВД. Нужно переночевать где-то в поселке.

– Народ сейчас подозрительный, могут не пустить, – высказался Лиходеев.

– Если один не откроет, так второй обязательно впустит. Народ здесь простой, не пуганый, не дадут солдатикам на морозе околеть.

Вышли к деревне Озерное и постучали в крайний дом. Некоторое время в избе стояла тишина – наверное, хозяева, укрывшись за занавеской, изучали полуночных гостей, а потом старушечий голос боязливо полюбопытствовал:

– Хто там?

– Хозяйка, солдаты мы, в часть свою идем. Не дайте замерзнуть. Переночевать бы нам. Убытка мы не принесем, а харч у нас свой, еще и поделимся.

Дверь открыли не сразу. Через несколько минут милосердие победило, и с той стороны двери весело брякнула щеколда.

– Милости прошу, коли так. Как же солдатикам отказать? – отворила старушка дверь. Была она очень маленькой и сухонькой, но глаза зоркие и смотрела пытливо, уже совершенно не опасаясь неприятностей.

Ступив на порог, Аверьянов увидел, как по проселочной дороге покатили два грузовика с солдатами. Неужели по их душу?

– Спасибо тебе, мать, – произнес он и шагнул в настоянное домашнее тепло.

Июль 1934 года

Аверьянов призвался на срочную службу из Вологды. Попал в Горький, в кавалерийский полк. Служба ему нравилась, особых трудностей он не испытывал и даже удивлялся тому, что кто-то жаловался на тяготы.

Тогда Михаил всерьез полагал, что в Вологду больше не вернется. Если он что-то и оставил в родном городе, так это доармейские чудачества, которыми столь богата мальчишеская жизнь.

Впрочем, было еще одно, занимавшее все его думы, – несостоявшаяся любовь. Может, оттого она была особенно крепкой, настолько, что не позволяла думать о чем-либо другом.

Михаил надеялся, что расстояние и длительная разлука позволят забыть девушку, которая сумела заслонить от него весь остальной свет. Звали ее Антонина, или просто Тоня. Высокая худощавая красавица с длинными каштановыми волосами, спрятанными под цветастый платок.

Возможно, другим она казалась обыкновенной девушкой, мало чем отличающейся от своих сверстниц, но для него она была особенной. В ней все было необыкновенным, начиная от голоса и заканчивая улыбкой. А еще Антонина умела смотреть так, что он забывал обо всем на свете.

Ему было пятнадцать лет, когда ее семья приехала в Вологду. Отец был военный, сменивший за годы службы с десяток областей. Небольшой провинциальный городок воспринимался ими как один из промежуточных пунктов, после которого предстояло переселяться на новое место. На длинноногую девчонку-подростка, нескладную, как геометрический циркуль, с острыми, будто углы треугольника, коленями Михаил поначалу совершенно не обращал внимания. Впрочем, как и она на него, считая хулиганистым дворовым мальчишкой.

Возможно, что со стороны он и выглядел шпаной, но у него всегда существовали свои принципы, которые он никогда не нарушал: никому не прощать нанесенных обид, никому не уступать в драке, даже если противник значительно сильнее, не задирать тех, кто заведомо слабее тебя, никого не бояться и смело идти навстречу опасности, каковой бы она ни была. Именно эти нехитрые правила позволили ему заполучить в мальчишеском братстве заслуженный авторитет.

Антонину Михаил приметил после одной скоротечной драки, в которой оказался победителем. Поверженный враг – парень с соседнего двора, старше его на два года, долговязый старшеклассник, которого все называли Филькой, – отказался подниматься с земли, опасаясь получить в челюсть следующий сокрушительный удар.

– Вали отсюда! – великодушно разрешил Михаил и, когда тот поднялся, проводил его сильным пинком, сопровождаемым хохотом ликующих мальчишек.

Мимо проходили две девушки – Галка с соседнего подъезда и Антонина. Дворовый клоун Геныч слегка наклонился, выражая почтение, и с улыбкой проговорил:

– Наше вам с кисточкой!

Поравнявшись с группой подростков, Галка еще больше вздернула и без того курносый нос и громко, чтобы слышали и остальные, произнесла:

– Видишь того длинного… с перемазанным лицом? – указала она на Михаила взглядом, который, не обращая внимания на редких прохожих, затыкал в брюки разодранную рубаху. – Это тот самый Мишка, я тебе о нем рассказывала. Он все время дерется. Не понимаю я некоторых мальчишек, почему они все время дерутся? У них что, кулаки, что ли, чешутся?

Михаил невольно повернулся в сторону девушек. Галка, которую он знал очень давно, не вызывала у него интереса, но вот девчонка, что шла с ней рядом, показалась ему очень симпатичной. Их взгляды пересеклись, и в больших голубых девичьих глазах, наивных и доверчивых, он прочитал откровенное любопытство.

– Ну, чего ты, Тоня? – обиженно проговорила Галка. – Не споткнись, уж больно ты на него засмотрелась.

Горделиво дернув красивой головой, девушка прошла мимо, помахивая белой сумочкой.

– Кто это? – спросил Михаил у ребят.

– Тонька, она в соседнем доме живет. Четыре месяца назад приехала, у нее батя артиллерист.

– Красивая!..

Последующие несколько дней Михаил постоянно думал о Тоне. Встретил он ее только через неделю, когда она вместе с матерью провожала до автобуса своего отца, статного артиллерийского офицера, уезжавшего в командировку. Так захотелось увидеть ее вновь и не воровато наблюдать за ней из-за угла, а быть рядом.

Следующая встреча произошла неожиданно. Бодрым шагом выходя из своего подъезда, Михаил едва не сшиб входящую в него Антонину. Девушка улыбнулась ему, чем основательно сбила его с толку.

– Я тебя раньше здесь не видел, – смущенно проговорил Михаил.

– А ты разве всех девушек знаешь в городе? – лукаво спросила Антонина.

– Ну, не всех… Но тебя бы я точно запомнил, – выпалил он.

– Это почему же?

– Потому что ты красивая.

– Мне это говорили, и не однажды. А ты смелый.

– Мне это тоже говорили, и тоже не однажды.

Первоначальное напряжение вдруг пропало. Язык, минуту назад неповоротливый и деревянный, уже был готов к остротам.

– А почему ты все время дерешься?

– Я бы рад был не драться, но по-другому никак нельзя… А ты на танцы ходишь? – перевел Михаил разговор на другую тему. – Здесь у нас в парке каждый день играет духовой оркестр. Там очень весело.

– Я бы лучше сходила в кино.

– Хорошо, давай сходим в кино. Если хочешь, пойдем прямо сейчас.