Принц для неудачницы - Анастасия Соловьева

– Не знаю.

– В нашем Кирке! Прикинь?

– При чем же тут Кирилл? Он не любит рисовать и к сочинительству тоже не склонен, по-моему.

– Зато Дашка как склонна! Целый комикс сочинила, чтобы подъехать к Кирке.

– А… Ты это имеешь в виду… – Голоса в прихожей, начавшие понемногу стихать, опять зазвучали громче. Русалочно рассмеялась девушка. – Иди скажи, чтоб гости шли домой. Уже поздно.

– Так все ушли уже. Осталась одна Дашка. – Ника с вызовом взглянула на мать. – Целуется в прихожей с Кириллом.

– Почему ты думаешь, что целуется?

– Потому что до этого они целовались в нашей комнате, а еще раньше – на кухне…

– Скажи своей Дашке, пусть немедленно чешет домой!

– Ну, мам, сама понимаешь, неудобно же так выставлять человека. Сейчас они пойдут.

– Кто они?

– Дашка с Кириллом.

– Что? С Кириллом?!

– Конечно! Кирка же настоящий муж чина, он должен свою девушку проводить. Заодно еще потискать ее в подъезде, – прибавила Ника саркастически.

– Никуда он не пойдет!

– Мам, это неприлично! Вечно ты делаешь из нас идиотов!

– Ника, я его отпустить не могу! Сейчас такая жизнь…

– Значит, девушку одну можно выпроваживать из дома на ночь глядя…

– Она сама, эта девушка… задержалась допоздна в гостях у подружки… А ему нельзя идти на улицу… я вообще не знаю теперь… – бормотала Ксения, чувствуя, что весь ужас, внушенный ей встречей с Бондаренко, постепенно прорывается наружу.

– Ща, мам, подожди минутку!

Ника вдруг метнулась из кухни, что-то быстро проговорила – и через секунду до Ксении донесся хлопок входной двери. Когда, сообразив, в чем дело, она выбежала на лестницу, там было пусто. Мерно гудели лампы дневного света, где-то на верхних этажах напряженно двигался лифт.

Ей показалось, что в последние часы она пережила ядерный взрыв и гибель всего человечества. И теперь до конца жизни она обречена стоять в одиночестве и слушать этот механический гул. Ксения закрыла лицо руками и зарыдала.

Ночь ушла на выяснение отношений. С Володей, с этим миром, с собой.

К утру было ясно, что мужа у нее больше нет, ибо человек, обокравший семью и сбежавший, мужем считаться не может. Ленка права, как всегда.

Нет также квартиры, потому что расплатиться с банком она не в состоянии.

Это чего нет.

А что есть? Угроза жизни. Молодой человек из банка непрозрачно намекнул под конец, что неплатежи могут закончиться плохо. Не только для нее, но и для детей. Нужно быть осторожнее. Но как это объяснишь детям?

Она не могла сказать им правду, потому что сама почувствовала только что, как больно ранит предательство. Но ведь детей невозможно запереть на замок или водить повсюду за ручку! Они же самостоятельные, взрослые… По крайней мере мнят себя таковыми!

Ксения решила действовать без объяснений.

– Сегодня поедем к бабушке в Дмитров, – сообщила она за утренним чаем и, пропустив мимо ушей привычные обвинения в том, что крыша у нее в пути и что она с дуба рухнула, продолжала: – Возьмите с собой необходимые вещи. Возможно, в Дмитрове придется остаться на несколько дней.

Над столом повисла странная тишина, которую не сразу нарушил Кирилл:

– Мам, это из-за папы?

– Что из-за папы?

– Надо уезжать из-за папы? Его ищут?

– С чего ты взял?

– Просто… Ну… я так думаю. Ты же сама говорила, что ему лучше скрыться на время, что так безопаснее.

– В общем, да. Но вы не думайте, ничего страшного не случилось. – Ксения фальшиво улыбнулась, но, устыдившись собственной фальши, добавила более естественно: – А вообще-то, пожалуйста, будьте осторожны.

– Ты можешь объяснить нам, наконец, что происходит?! – потребовала Ника капризным голоском, но Кирилл молча поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

Ника надула губы, но промолчала. Чувствовалось, что ей хочется поругаться, отношения повыяснять. Кириллу же было явно не до разборок. Может, он знает больше, чем говорит? Может, вчера в подъезде этот хмырь угрожал и ему?

Ксения хотела спросить и не решалась. Ее сын – пятнадцатилетний мальчик – показался ей вдруг таким взрослым и мужественным. А психологи еще утверждают, будто девочки взрослеют раньше…

– Спускайтесь, я жду вас в машине, – сказала она, покидая кухню.

– Может, лучше на электричке? – предложил Кирилл.

– Вот еще! – фыркнула Ника. – Всю жизнь мечтала по электричкам тусоваться со всяким быдлом!

– Сейчас пробки везде. Прикинь ты, утро понедельника! А потом иногда на трассе… – начал он наступательно и вдруг сам перебил себя: – Короче, едем на электричке. Так проще, без напрягов.

Ксения посмотрела на сына со смесью любопытства и ужаса, но он казался невозмутимым.

Дом в Дмитрове принадлежал маминой сестре тете Кире. Теткин муж Роман был, как он сам выражался, коренным дмитровчанином и патриотом родного городка. На теткины просьбы и даже мольбы переехать в Москву Роман отвечал решительным отказом, и тете Кире ничего не осталось в конце концов, как осесть на родине мужа и тоже заделаться дмитровчанкой.

Со стороны тетки это была немалая жертва. В Москве она служила в академическом институте, занималась исследованиями чего-то ядерного, увлеченно общалась с коллегами, при этом получала очень хорошую зарплату.

Кататься же в институт из Дмитрова, имея семью и двух маленьких сыновей, было невозможно. Пришлось смириться. Тетка в тоске бродила по ненавистному городку, как сама она впоследствии вспоминала, из «Детского мира» в детский сад, и однажды набрела на интересное объявление. Детской (опять же!) творческой студии требовался преподаватель.

Никаким преподавателем тетя Кира, естественно, не была, но живописью увлекалась одно время страстно. В новой работе ее привлек сначала авантюрный момент. Примут – не примут. Получится – не получится. Ведь одно дело – рисовать самой, и совсем другое – учить этому ребятишек. Но все вроде бы сложилось, а потом и совсем стало ясно, что получилось. Работа ее ученицы завоевала серебряную медаль на межреспубликанской выставке юных дарований. Вот так!

Тетка возвращалась домой как на крыльях. А когда вернулась… Господи, бывают же в жизни такие совпадения!.. Узнала, что Роман трагически и совершенно нелепо погиб. Утром вышел из дома покурить и по рассеянности остановился возле баллона с газом…

После похорон можно было перебираться в Москву, но уже жаль было бросить художественную студию, учеников, уютный домик, в котором они душа в душу прожили с несчастным Романом. Да и сыновья Макс и Валерка слушать не хотели ни о какой Москве. Они, как и отец, считали Дмитров своей малой родиной.