По живому следу - Фридрих Незнанский

— Ну кто-то тебя считает мерзкой или меня… Это все дело вкуса.

Соня наконец пришла в себя и сказала:

— Ну ладно, мне-то какое дело? Лучше скажите, где у вас телефон. Вы же обещали такси вызвать, и маме я позвонить должна.

— Ну надо же, совсем забыл, сейчас принесу.

Через несколько секунд он появился с трубкой в

руке. Соня радостно схватила телефон, но гудка не было.

— Молчит, — удивленно сказала она.

— Неужели? — Мужчина взял из ее рук трубку и приложил к уху. — Да, действительно… Наверное, соседи разговаривают, у нас же телефон спаренный. Сейчас пойду к ним, попрошу прерваться, посиди пока здесь.

Он, прихватив телефон, вышел из комнаты и тут же щелкнул замком. Соня подбежала к двери и толкнула ее — дверь была заперта. Она принялась стучать в нее.

— Эй, что происходит? Откройте немедленно дверь, а то я закричу.

— Бесполезно, — ответил голос за дверью, — на всем этаже только одна заселенная квартира. Моя. Тебя никто не услышит. И вообще, если не хочешь неприятностей, будь хорошей девочкой, и мы с тобой подружимся.

Соня в панике бросилась к окну и распахнула его.

«Нет, слишком высоко… Если прыгнуть, можно переломать ноги», — решила она.

Окно выходило во двор. Соня села на подоконник и заплакала.

«Что же делать? Что мне теперь делать? — думала она. — Мама, наверное, уже с ума сошла».

Соня представила, как ее мать бегает по улицам и ищет ее. Наверное, уже обзвонила всех знакомых, но ничего так и не узнала. Теперь сидит на кухне и глотает все таблетки, которые есть в доме. От этой картины девочка заплакала еще сильнее.

Наконец она успокоилась и решила обследовать комнату. Она проверила все шкафы, ящики, но не нашла ничего, что смогло бы ей помочь. Все было забито каким-то лежалым барахлом. Устав от напрасных поисков, она заснула, свернувшись калачиком на пыльном диване и накрывшись лежащим тут же одеялом.

Соню разбудил звук отпираемого замка. Открыв глаза, девочка сначала не поняла, где находится, но уже в следующую секунду все неприятности вчерашнего дня встали у нее перед глазами. В комнату вошел давешний мужчина.

— Доброе утро, — промурлыкал он, — как спалось? Я надеюсь, ты отдохнула и успокоилась — и теперь мы сможем с тобой нормально поговорить.

— Отстаньте от меня, — резко сказала Соня. На смену вчерашнему испугу пришла неукротимая злоба. — Что вам от меня нужно? Зачем вы меня тут держите? Моя мама уже ищет меня, и скоро здесь будет милиция, вам тогда не поздоровится.

— Только не надо угроз, деточка, я этого страсть как не люблю. Тебе надо позавтракать. — Мужчина поставил на стол большой поднос. — Я специально для тебя приготовил завтрак, я, между прочим, очень хорошо готовлю, только редко это делаю, потому что живу один. А для гостей я всегда стараюсь сделать что-нибудь вкусное и интересное. Хотя у меня нечасто бывают гости, поэтому я очень рад, что ты здесь. Понимаешь, мне так одиноко, а когда я тебя увидел, то сразу подумал, что мы можем с тобой подружиться. Как ты считаешь?

— Я считаю, что вы псих. — Соня со злостью оттолкнула тарелку с салатом, протянутую им. — Не буду я есть эту еду.

— Почему?

— Потому что у вас на кухне тараканы! Они ходили по этим тарелкам и могли попасть в еду.

Словно бы в подтверждение сказанного, из-под тарелки выбежал таракан и скрылся в щели стола.

— Какая же ты грубая девочка, — нахмурился мужчина. — Разве тебя так учили разговаривать со старшими?

— А вас разве учили похищать людей? — парировала Соня.

— Во-первых, я тебя не похитил, ты сама со мной пошла. А во-вторых, перестань мне грубить, ты меня злишь.

Соня ничего не ответила. Тот продолжал:

— Вообще-то, я не люблю грубых девочек, но уверен, что ты не такая, просто нервничаешь, и совершенно напрасно. Я бы хотел, чтобы мы стали хорошими друзьями, стали бы жить как одна семья. Я бы о тебе заботился, мы бы ездили отдыхать вместе. Я ведь человек нежадный, никогда ни в чем тебе не откажу. Ты только будь со мной поласковее, и ты увидишь, нам будет хорошо вдвоем. Я думаю, ты ко мне тоже скоро привяжешься…

Вероника Сергеевна Бритвина родилась в семье крупного чиновника одного из министерств бывшего Советского Союза. Она принадлежала к той категории молодежи, которую принято было называть золотой.

Юность Вероники пришлась на время распада огромной империи, и если раньше о мажорах ходили легенды, тихие кухонные шепоты об их оргиях, баснословных тратах, сумасшедших забавах детей номенклатурной верхушки, то теперь эти разговоры перекинулись на страницы светской хроники. Отныне каждый, открыв газету, мог совершенно свободно узнать, что новенького выкинули дети сильных мира сего и их родители. Правда, большинство из того, что печатала желтая пресса, было откровенным враньем, но это уже совсем другой разговор…

Отец Вероники новые веяния принял в штыки.

Однако не преминул и воспользоваться возможностями, которые они открыли.

Сергей Валентинович, как и прежде, ездил на работу на черной «Волге», не спешил менять ее на иномарку по примеру многих своих коллег. Не торопился он и афишировать свои возросшие доходы: ходил всегда в одном и том же костюме темного тона и носил на руке часы «Слава» в золотом корпусе — подарок к двадцатилетию службы в министерстве.

О своем истинном отношении к переменам Сергей Валентинович говорил только матери Вероники — тихой полноватой женщине, типичной жене ответственного работника советской эпохи.

…Вероника родилась болезненной девочкой, и с раннего возраста отец определил ее в спортивную школу. Она занималась плаванием, а потом, когда мама решила, что плечи у пловчих такие же, как у грузчиков в порту, девочку отдали в теннисную секцию. Теннис уже тогда становился спортом для элиты.

Вероника хорошо училась. Науки давались ей легко, поэтому у нее всегда оставалось много свободного времени. Она тратила это время по-разному, то распоряжаясь им с бесшабашной расточительностью, то расходуя его с рачительностью прилежной отличницы.

После школы Вероника поступила в МГУ, но не испытывала к учебе особого интереса. Долгое время занималась изучением мертвых языков — латинского и древнегреческого, изучала и европейские, но все это делала лишь на волне увлечений — бесцельно и бессистемно.

… В один из майских дней в самом начале девяностых годов, к сталинской многоэтажке на Котельнической набережной подъехали две иномарки с гогочущими молодыми людьми. Машины остановились, и из них высыпала ватага хорошо одетых юнцов. От компании отделились двое — парень и девушка — и направились к подъезду. На полдороге их остановил дружный многоголосый крик:

— Вероника, скорее!