Хозяйка книжного магазина - Наталья Солнцева

— Ты кто таков будешь?

Хромов смешался. Назваться мужем? Так Яны больше нет. Вдовцом? Как-то язык не поворачивается. Наследником? Глупо и… вульгарно.

— Я… мы… в общем, я был женат на Яне.

— Муж, что ли? — прищурилась дама. — Вот так так! Явился, не запылился!

— Угу, — виновато подтвердил Хромов.

— Документ покажи. Паспорт!

Он послушно принес паспорт, протянул даме. Та поднесла книжечку к самому носу, сверила фото с оригиналом, прочитала вслух:

— Валерий Михайлович Хромов… верно, и Яна была Хромова. Вот и отметка о браке. Не врешь!

Он рискнул задать мучивший его вопрос:

— А… как вы вошли?

— Очень просто. Дверь-то была открыта!

Валерий пришел в ужас. Вчера, поздно вечером, он так разволновался, что забыл запереть дверь! Прикрыл только, забыл, что она не захлопывается. И не до того ему было. Точно! Выходит, всю ночь он провел в квартире с открытой дверью…

— Простите, я на минуточку, — он поспешно вскочил и побежал в прихожую.

Дверь была приоткрыта. Валерий повернул ручку простейшего китайского замка, подергал для надежности — теперь порядок.

— А я Феню выпустила утром, гляжу — на Яночкином коврике перчатка валяется, мужская. Неужто, думаю, опять кто залез? Квартира-то пустая! Может, бандиты те самые? Хотела в полицию звонить, да постеснялась.

— Вы соседка? — догадался Хромов.

— Раиса Зиновьевна, — степенно представилась дама. — Живу рядом. А Феня — моя кошка, настоящей сибирской породы. Так вот, подошла я поближе, дверь толкнула легонько, она и подалась. Я заглянула в прихожую — темно, никого. Вхожу на цыпочках, не дышу, и вдруг — шаги раздались. Уж как я испугалась, закричала… кровь мне в голову бросилась, сердце остановилось. Упала-то уже в беспамятстве… слава богу, головой не ударилась. — Она ощупала голову, улыбнулась. — Шишки нет.

— Это, наверное, я перчатку вчера уронил, — объяснил Хромов. — Когда ключи доставал.

Раиса Зиновьевна полезла в карман, вытащила перчатку.

— Ваша?

— Моя.

По мере того как соседка проникалась доверием к Валерию, она оттаивала и стала обращаться к нему на «вы», как и полагается женщине с хорошим воспитанием.

— Уф-ф… какой груз вы с моей души сняли, молодой человек! Теперь вы за все в ответе — и за квартиру, и за поминки. Сорок дней теперь надо отметить, потом год. После похорон-то мы с Борисовной пирожков напекли, блинчиков, кашу рисовую сварили с изюмом… угостили всех, кто пришел. В крематорий не поехали, посидели вдвоем, всплакнули… погоревали о Яночке. Совсем молодая из жизни ушла! А смерть-то какая лютая ей досталась! В закрытом гробу из морга привезли… — Раиса Зиновьевна всхлипнула. — Когда ее нашли… убитую, мы с Борисовной тело… это… опознавали. Больше-то никто с Яночкой близко не общался, родных у нее не сыскалось. Я как глянула… у меня все в голове помутилось, а Борисовна едва чувств не лишилась. Страсть-то какая, господи! Я с тех пор без снотворного уснуть не могу. Что за изверги живут на свете, как их земля носит!

Соседка долго и пространно рассказывала о том, как нашли убитую Яну, — бандиты даже дверь не потрудились закрыть, потому что они полиции не боятся, — и труп обнаружил пес Деррик с седьмого этажа: начал выть и рваться в квартиру. Ужасная картина предстала взгляду хозяина, который рискнул выяснить, в чем дело.

— А на какие средства хоронили Яну? — спросил Хромов. — Кто взял на себя хлопоты, расходы?

Раиса Зиновьевна потупилась.

— Я и взяла. Мой брат машину решил покупать, пришел ко мне деньги одалживать. Я дала немного, но это крохи. А примерно месяца два назад мы с Яночкой разговорились… я Феню искала во дворе, а она с работы возвращалась. Обменялись новостями, я упомянула, что брату денег не хватает на машину, а Яночка, добрая душа, предложила взять у нее. Говорит, копила на ремонт, но раньше весны начинать не будет. Вы не подумайте, я не просила, — соседка приложила пухлые руки к груди. — Я знала, что у нее с деньгами негусто. Она сама меня уговорила! Я, конечно, обрадовалась, обещала к весне отдать. А оно вон как получилось. Как только я узнала о гибели Яночки, сразу позвонила брату: он переодолжил, привез всю сумму. Эти деньги я потратила на похороны и поминки, скромные, но… все ж не казенные. Хоть так долг вернула. Нет ничего хуже, чем задолжать покойнику!

Валерий согласно кивнул.

— Я ничего не знал, — оправдывался он. — Мне никто не сообщил о смерти Яны.

— Она о вас не говорила. Я вообще думала, что Яночка не замужем. Только когда полицейский по квартирам ходил, расспрашивал, кто что видел или слышал, он и про мужа вопросы задавал. Про вас то есть.

— Мы уже пять лет как разъехались.

— А я в этом доме только три года живу, — объяснила Раиса Зиновьевна. — Поменяла свою двухкомнатную на однокомнатную с доплатой. Поэтому мы с вами незнакомы.

— Яна так и работала в киоске в метро? — спросил Хромов.

— Кажется, да. Она была неразговорчивой, замкнутой, но доброй женщиной. Жалко ее. Вы хоть знаете, где ее похоронили? Урну-то я не забрала, слегла с давлением. Вина на мне лежит ужасная: невостребованный прах могут забросить куда угодно. Меня из-за этого преследует душа несчастной Яночки. Недаром существует поверье, что не погребенный должным образом покойник не находит себе пристанища ни в этом мире, ни в том, бродит тенью среди живых и взывает о помощи. Или мстит.

— Как… бродит? — с дрожью в голосе спросил Валерий.

Раиса Зиновьевна, которой заметно полегчало после принятой таблетки, оглянулась и понизила голос.

— Нельзя говорить об этом вслух, — прошептала она. — Не то сочтут за ненормальную. Возрастной психоз! Слышали такой термин? Я частенько вечерами выхожу во двор, искать Феню: она у меня гулена, никак домой не дозовешься. И пару дней назад в темноте мне почудилось… что Яночка идет по дорожке… прямиком к подъезду. Я обомлела! А мне нервничать опасно — давление подпрыгивает, я отвернулась скорей и успокаиваю себя по-всякому. Потом голову подняла на ее окна… если бы там свет загорелся, меня бы инфаркт хватил. Слава богу, все обошлось. Она мне то во сне приснится, то в подъезде покажется — неясным силуэтом в полумраке, куда свет не падает, — я даже у себя дома начала ее видеть. Знаете, то в зеркале мелькнет что-то, то в окне покажется. Кошма-а-ар! А сегодня, когда я услышала шаги в ее квартире, то первая мысль была — Яночка пришла. Потому-то я обмерла вся от страха и в обморок упала.

Хромов подумал, что женское любопытство — сильное чувство, раз оно заставляет некоторых дам рисковать своим здоровьем. Он сам едва не умер, когда услышал в прихожей истошный крик и звук падения чего-то тяжелого. Раисе Зиновьевне с ее давлением не стоило входить в чужую квартиру, где произошло убийство. Правда, вслух он сказал другое:

— Дайте мне адрес… крематория, где я могу забрать урну с прахом моей жены.