Вид на счастье - Этта Гут

кепкой и конституция птичья — того гляди ветром унесет, крылья не понадобятся. А на смазливой, совершенно детской мордочке глазки формата «наивняк на базе».

Трындец. Фифа.

— Шоу «За стеклом»! — продолжал ржать Дар, и Лена протиснулась мимо него в номер, чтобы осмотреться.

Комната была просторной и светлой. Огромные окна смотрели на раскинувшийся внизу праздничный, украшенный накануне уже близкого Рождества и Нового года Берлин. Две отнюдь не узенькие кровати разделял довольно широкий проход с тумбой по центру. Напротив на стене плоский телевизор. Под ним стол и вдвинутый под него стул. Просто здорово. Когда их группа, совершавшая экскурсионное турне в рамках программы по обмену студентами-лингвистами, останавливалась на ночевку в предыдущем немецком городе, то их расселили в каком-то хостеле с двухъярусными кроватями. А тут — красота и богачество. Вот только…

— Стеклянная баня — раздевалка через дорогу, — продолжал веселиться Дар.

Лена обернулась и обомлела: там, где по традиции располагались «удобства», все реально было из стекла! Вот вообще все! Разве только туалет оказался огорожен матовыми стенками, и в него вела матовая же стеклянная дверь. А вот душ от комнаты был отделен стеклом самым обычным — идеально чистым и прозрачным. Да, имелась плотная снежно-белая занавесочка, которую можно было задернуть, прикрываясь от соседки по комнате… Но соседки-то не будет, а будет сосед!

— Фифа, тебе известно такое занятное извращение как вуайеризм? — Дар толкнул обомлевшую Лену локтем в бок и снова заржал. — Нет? А придется постигать!

Лена сопнула носом и, решительно повернувшись, рубанула:

— Никакого вуайеризма! Договор отменяется!

— Ну Фифочка… То есть, Леночка! — заныла из коридора Машка Серова, с которой и был заключен тот самый договор, только что поставленный под огро-о-омное сомнение.

— Не будь занудой! — поддержал ее Сашка Ивашов и набычился.

Особым умом он не отличался, и Лена вообще не понимала, чего Машка в нем нашла. Ну стать молодецкая, ну плечищи, ну, как шептались, член до колен, прости господи, но ведь с его носителем еще и разговаривать о чем-то надо! А в том, что Ивашов на это способен, у Лены всегда были некоторые сомнения. Но, видимо, такого рода таланты Машку интересовали в последнюю очередь, а вот «член до колен» в первую. Это и стало причиной всего происходящего. Машка мутила с Сашкой всю поездку, и наконец у них все срослось. После был следующий шаг: парочка выбрала слабое звено — естественно, Фифу! — и подвалила к ней с предложением. Тем самым, от которого нельзя отказаться. Суть его была проста: Фифа дает согласие, что до конца поездки с ней в одном номере будет жить сосед Сашки, в то время, как сам Сашка переселится к Машке, чтобы наслаждаться насыщенной половой жизнью…

И все бы ничего, но соседом Сашки был Эльдар! Лена и так-то на него смотреть спокойно не могла — сразу внутри все замирало. Другая, может, и порадовалась неожиданному раскладу и открывшимся из-за него возможностям, но Фифа на то и была Фифой, чтобы вместо того начать умирать от стеснения, которое, как и всегда, самым естественным для нее образом вылилось в холодность и отстраненность. Дура!

Вздохнув, Лена отмахнулась от по-прежнему нывшей Машки и решительно протопала к дальней от «стеклянной бани» кровати, на которую и уселась демонстративно.

— Ладно. Данное слово обратно ведь брать нехорошо.

Машка заорала о вечной любви, и даже Сашка заулыбался, изображая радостного троглодита. Один Дар остался недоволен:

— Э-э-э! — воскликнул он. — Фифа! Твое место у параши!

— Эльдарчик, — гнусно-елейным тоном отозвалась Лена, — кто опоздал, тот не успел.

— Зараза ты, конечно, и я тебе это припомню, — отозвался Дар, хищно щурясь. — Но, если честно, мне пофиг. Меня Маринка с Лерочкой к себе на рюмочку чая вечерком приглашали, так что… Ну, сама понимаешь.

Лена понимала. Что уж тут могло быть непонятно? Настроение вмиг стало пакостным. Вот балда! А ведь такие мечты вынашивала! Эх! И догадал же господь родиться не Лерочкой или Мариночкой, а Фифой! И влюбиться не в такого же ботана в очках на стопятьсот диоптрий, а в красавчика с редким именем Эльдар! Дар, блин! Подарочек к началу нового учебного года!

Не ждавшая никакой засады Лена приперлась тогда на первую пару и влипла. Сразу. По уши. Любовь влетела тяжелым кулаком прямиком в солнечное сплетение, и Лена Фифанова — фифа, блин! — какое-то время, показавшееся бесконечно долгим, просто стояла и пучилась, пытаясь унять сердцебиение и вытолкнуть из легких ставший вдруг вязким, как малиновое варенье, воздух.

— У нас новенький, — сообщила всем староста их немецкой группы Оля Казакова. — Родители Дара только недавно переехали в наш город, и ему пришлось переводиться в новый институт. К нам. Так что прошу любить и жаловать — Эльдар Муратов.

С первым пожеланием Лена справилась легко — любить стала сразу. А вот жаловать получалось плохо, потому что Эльдар («Дар, ребята! А то в морду!») оказался язвительным и грубоватым. Да и на Лену — Фифу! — обращал внимание разве только для того, чтобы подколоть как-нибудь.

Эх! Нет в жизни справедливости!

Лена уже давно перестала на что бы то ни было надеяться и просто тупо ждала, когда внезапное чувство к Дару «перегорит». Но учебный год подобрался к своей новогодней половине, а влюбленность лишь укрепилась, превратившись в любовь! Оставалась, правда, особая надежда на летние каникулы, когда Дара рядом не будет, а значит, шанс избавиться от наваждения возрастет. Но тут вдруг выяснилось, что и Лена, и Дар, показав лучшие результаты в учебе, попали в число избранных — тех, кому спонсоры оплатили поездку в Германию с целью «погружения в языковую среду».

Лена оптимистом никогда не была и от этого турне ничего особого в плане выстраивания личных отношений не ждала (или, по крайней мере, запрещала себе ждать). И тут вдруг эта ситуация с «обменом партнерами». Которая теперь вот, в один из последних дней их пребывания в Европе вылилась в «стеклянную баню» и Маринку с Лерочкой.

После ужина всей студенческой компашкой долго гуляли по Берлину, а потом засели в баре на первом, цокольном этаже отеля. И даже Стелла Петровна — преподавательница немецкого языка и единственный «взрослый» в их команде, возражать против такого ничего не стала, а сама заказала себе высокий бокал Berliner Kindl. Лена тоже пила пиво. С совершенно четкой целью — чтобы заснуть сразу. От пива ее всегда рубило в ноль. После первой же порции глаза начинали слипаться, а после второй оставалось только отползать. Что она и сделала, стараясь не пялиться на Дара тоскливым взглядом того самого голубого