Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз - Елена Браун

Будущий Ричард III, как и любой другой ребенок, считался младенцем до трех лет. До этого возраста его кормили грудью и укладывали спать в колыбель. Любопытно, что в Средние века ребенок до трех лет воспринимался как существо практически лишенное половой принадлежности — и мальчиков, и девочек одевали и стригли одинаково, они играли в одни и те же игрушки; внешне маленького Ричарда нельзя было отличить от девочки того же возраста.

Поскольку все были уверены, что маленькие дети почти не понимают поступков и речей взрослых, в выражениях и средствах воспитания не стеснялись. В XV в. никому бы и в голову не пришло, что при детях нельзя употреблять бранные слова или обсуждать откровенные темы — все это делалось без малейшего стеснения. Шлепки и подзатыльники считались до смешного малым наказанием. Ребенок должен был подчиняться воле взрослых, а если он этого не делал, например мешал купать себя или отказывался есть, его попросту связывали, разумеется, для его же пользы. Никто не обращал внимания ни на детский плач, ни на мелкие недомогания (они считались естественными).

Помимо кормилиц и служанок компанию Ричарду должны были бы составлять его многочисленные братья и сестры. Однако это было не совсем так. Прежде всего, далеко не все дети жили вместе с родителями. Напомним, что примерно в 7 лет мальчиков отправляли на воспитания к родственникам или друзьям. Считалось, что только так ребенок может получить необходимые практические знания и научиться вести себя в обществе. К 1452 г. в замке Фотерингей жили всего трое детей. Маргарита, родившаяся в 1446-м, была старше Ричарда на шесть лет и слишком взрослой для того, чтобы делить с ним развлечения. Гораздо ближе по возрасту был Джордж, будущий герцог Кларенс, его с Ричардом разделяли три года. Почти ровесником будущего короля был Томас, появившийся на свет в 1450 г. Известно, что Томас умер до 1455 г., но был ли он достаточно здоров для того, чтобы участвовать в детских забавах, неясно.

Собственно, и сам Ричард вряд ли много времени проводил за играми. Он был очень хилым и болезненным ребенком. В метрических записях Йорков, сделанных между 1455 и 1460 гг., присутствует весьма циничная, на взгляд современного человека, фраза: «Ричард все еще жив». Возможно, эта запись была сделана во время тяжелой болезни, но более вероятно, что она говорит о постоянных недомоганиях, которые заставляли врачей предполагать самое худшее.

Пока маленький Ричард учился ходить и говорить, за стенами его родного замка становилось все более неспокойно. Готовившаяся в момент его появления на свет экспедиция во Францию оказалась не вполне успешной. Англичанам действительно удалось вернуть Бордо и ряд других крепостей, но уже в июле 1453 г. они потерпели сокрушительное поражение. Английский гарнизон укрылся за стенами столицы Аквитании, для снятия осады нужна была новая компания, однако денег на войну не было.

К тому же 13 октября 1453 г. в Англии произошло событие, на фоне которого любые известия из Франции казались второстепенными: у Генриха VI наконец родился наследник — принц Эдуард. Для сторонников герцога Йорка эта новость была скорее печальной. Самим фактом своего рождения Эдуард Ланкастер ставил крест на честолюбивых планах герцога Йорка унаследовать корону. Возможно, поэтому йоркисты всячески поддерживали слухи о том, что Эдуард не является сыном короля. Принца фактически открыто называли ребенком королевы от ее фаворита — герцога Сомерсета. К чести Ричарда Йорка необходимо отметить, что он не поддерживал эти толки и без колебаний присягнул принцу Эдуарду на верность.

Скорее всего, кормилицы, няньки и служанки, ухаживавшие за детьми Ричарда Йорка, были менее сдержанны. Годовалый Ричард должен был слышать, как они обсуждают эту животрепещущую тему, но вряд ли понимал, о чем речь.

Итак, слухи о незаконном происхождении наследника престола не имели заметных последствий. Тем не менее всего через несколько дней после рождения Эдуарда Ланкастера политическая ситуация обострилась до предела. Как обычно, катализатором недовольства послужили новости из Франции. 19 октября оттуда пришло известие о капитуляции Бордо. Аквитания была потеряна, но англичане не допускали даже мысли о реальном военном превосходстве французов, в Лондоне вновь заговорили о предательстве. Мишенью этих обвинений, как обычно, стали королева и герцог Сомерсет.

Ричард Йорк громогласно требовал ареста королевского фаворита, но к королю никого не пускали. Когда в ноябре эта «блокада» наконец была прорвана, выяснились поистине ужасные вещи. Оказалось, что еще в августе 1453 г. Генрих VI полностью потерял рассудок. Монарх никого не узнавал, никак не реагировал на действия окружающих; его приходилось насильно кормить и переносить с места на место. Королеве и лордам «придворной партии» на протяжении нескольких месяцев удавалось скрывать безумие Генриха VI. Цель этих манипуляций была ясна всем — королева и ее окружение не желали делиться властью.

Как только правда выплыла наружу, Ричард Йорк потребовал созвать Королевский совет, чтобы решить главный на тот момент вопрос — кто будет опекуном душевнобольного короля и регентом королевства. Напомним, что причиной политического доминирования «придворной партии» была личная благосклонность Генриха VI. Теперь же король, что называется, вышел из игры, и ситуация в корне изменилась. Стойкая неприязнь, которую значительная часть англичан питала к герцогу Сомерсету, королеве Маргарите и другим участникам «придворной партии», делала их положение крайне затруднительным. В Палате Общин сторонники Ричарда Йорка составляли подавляющее большинство, под их давлением многие члены Королевского совета изменили свою позицию. В результате в 1453 г. Совет принял решение об аресте герцога Сомерсета, которого англичане считали главным виновником военных и политических неудач последних лет.

После того как Сомерсет был помещен в Тауэр, «придворная партия» оказалась обезглавленной. Среди сторонников Генриха VI не было никого, чье влияние было бы сопоставимо с политическим весом королевского фаворита. Единственным исключением являлась королева Маргарита. К 1453 г. Маргарита Анжуйская уже не была той шестнадцатилетней девочкой, которая прибыла в Англию, чтобы выйти замуж за человека, которого она никогда не видела. К этому времени королеве исполнилось 24 года, за восемь лет пребывания на престоле она приобрела недурной политический опыт, рождение наследника снимало с нее позорное клеймо бесплодия, и, наконец, с августа до ноября 1453 г. Маргарита и ее окружение полностью контролировали управление страной. Все знали, что королева умна, решительна и обладает поистине железной волей. То обстоятельство, что Маргарита возглавила клан Ланкастеров, казалось современникам естественным.

Однако королева пошла гораздо дальше после того как Совет поставил вопрос о регентстве, Маргарита Анжуйская заявила, что сама желает стать опекуном больного супруга. В принципе передача власти женщине не была невозможной: так, всего через семь лет после описанных событий вдова Джеймса II, короля Шотландии, стала регентшей при своем девятилетнем сыне. Тем не менее Королевский совет даже не стал рассматривать вопрос о регентстве Маргариты. Очевидно, дело было не в ее воле. По-видимому, сановники руководствовались двумя мотивами: прежде всего, Маргарита была не слишком популярна, к тому же, по понятиям XV в., недавно родившей женщине следовало не заниматься политикой, а заботиться о сыне и молиться о выздоровлении мужа; свою роль сыграло и растущее могущество герцога Йорка.