Ночь Калашматов - Константин Костин

Мы обсудили правила. Раздающий мечет карты, кому выпала черная масть — тот проиграл. Играем два из трех. Несмотря на то, что соглашение было достигнуто за пару минут, казино успело забиться под завязку. Вряд ли когда-то в «Великом Хане» было столько посетителей. Новость о необычной дуэли успела облететь весь город. И этот вечер войдет в историю при любом раскладе.

Кто-то даже делал ставки. В голову пришла мысль поставить на себя, ведь даже проиграв я ничего не теряю. Кто сможет взыскать с меня проигрыш? Но я отказался от этой идеи. Не стоит превращать хорошую дуэль в цирк.

— Человек, а у тебя есть… эти… как его? Курица, до того, как стала курицей? — рогатый наморщил лоб, вспоминая нужное слово на нашем языке.

— Цыпленок? — удивился я.

— Да нет… эти…

— Яйца, — подсказал мужчина с залысиной, предложивший столь экстравагантное решение спора.

— Да-да, они самые! — обрадовался рогатый. — Яйца.

Он положил на стол свой пистолет — NAA Mountain Vulture калибра.50 Action Express. Из такого ствола башку снесет на раз, ранением точно не отделаться. Официантка принесла бутыль виски и пару стаканов. Хадаш сам разлил напиток, поднял сосуд в приветственном жесте и осушил до дна в пару глотков. Я лишь слегка пригубил. Виски оказался чертовски хорошим!

Крупье распечатал новую колоду и схватка началась. Перемешав карты, он протянул стопку мне. Я сдвинул. Хан благосклонно кивнул.

Первая карта полетела мне. Кроль червей. Вторая — Хадашу. Бубновая десятка. Снова мне — червонная тройка. Скагу ушла еще одна красная десятка. Мне — пиковый туз.

Зрители, напирающие сзади, почти лежащие на столе, разочарованно выдохнули. Конечно, здесь, в городе чертей, все болели за хана, но быстрого конца поединка никто не желал. Правитель с таким характером не мог не насолить своим подданным, многие желали хоть чем-то досадить Хадашу. Открыто, конечно, высказаться боялись, а тут такая возможность! Немало инопланетян дорого заплатили бы за то, чтобы увидеть хотя бы досаду на лице вождя. Но после первого кона игра складывалась в его пользу.

Я отпил виски, наблюдая за рогатым. Тот не проявлял никакого беспокойства. Начался второй кон. Первая карта снова пошла мне. Бубновая семерка. Хану — дама с сердцем. Мне — червовая девятка. Молчание взорвалось злорадствующим гулом собравшихся, когда скагу прилетел крестовый валет.

— Пока ничья, — спокойно заметил правитель, доливая себе виски.

Третий кон. Он же — последний. Напряжение достигло своего апогея. Скользнув по столу, передо мной лег бубновый король. Хану прилетела восьмерка червей. Крупье приготовился метнуть карту мне, как вдруг толпа наблюдателей разверзлась и к столу выскочила чертовка в красном облегающем платье без бретелек. Возбужденно крича на скагаранском, она выхватила колоду у банкомета и пустила ее веером высоко вверх. Карты, кружась в воздухе, падали вниз и установить их очередность уже не представлялось возможным.

Хадаш, побагровев от ярости, резко встал с места, но девушка налетела на него, и, молотя инопланетянина по груди кулачками, затараторила с такой скоростью, что я, несмотря на все знание языка чертей, ничего не мог разобрать. Скаг рявкнул на нее, но малышка не останавливалась.

— Эгоист проклятый! Ты только о себе думаешь! — всхлипывая, причитала девушка. — Ты же можешь сейчас умереть!

Борьба продолжалась до тех пор, пока подоспевшие охранники не уволокли скагаранку. Я вынул карту, спланировавшую в стакан, и допил виски. Выявить победителя стало невозможным.

— Как хорошо было в старые добрые времена, — проворчал хан, отпихнув от себя пластиковые прямоугольники. — Кто первый умер — тот и проиграл!

— Кто выиграл-то? — неуверенно спросил кто-то.

— Победила дружба! — воскликнул все тот же полноватый мужчина.

— Это все что ли? — добавил еще чей-то голос.

— Все, — отрезал Хадаш. — Видимо, такова воля Тилиса, Единого В Трех Ликах, чтобы мы оба сегодня остались живы.

Зрители, обманутые в ожиданиях, расходились очень неохотно. Не для того они все здесь собирались, что бы вот так, не увидев чьей-то смерти разойтись. Но ни меня, ни краснокожего, их мнение ничуть не волновало.

— А ты не местный, — заметил хан. — С местными скучно. А ты меня позабавил. Я еще никогда не проводил время так увлекательно, чтобы не знать, чем оно закончится! Как на счет мы с тобой… как это называется, когда пьют очень много?

— Ужремся? — предположил я.

— Да нет… я сказал: много пьют, а не едят… забухаем, вот!

— Я не против, — пожал я плечами.

Я справедливо полагал, что у меня — лучший номер в «Великом Хане». За такое-то бабло! Оказалось — нет! У меня просто супер-люкс. А лучший номер — у самого Хадаша. Пентхаус на тридцатом этаже, пожизненно забронированный за самим ханом.

Уже на половине подъема я ощутил, как подрагивает лифт от гремящей наверху музыки. Наверно, поселить кого-то на этажах выше двадцать пятого — было самой изощренной пыткой. Чем выше — тем сильнее долбили по мозгам басы.

В самом лофте царила полутьма, разгоняемая сполохами софитов светомузыки. Вспышки выхватывали из сумрака кривляющиеся в танце тела инопланетянок. Надо заметить — весьма неплохие тела, едва прикрытые одеждой. Еще лет десять назад скагаранку, осмелившуюся надеть на себя такое платье, намного выше середины бедра — забили бы камнями. А тут таких было под сотню!

На сцене с микрофонами в руках отплясывали еще две девушки, эти — уже землянки. Своих соплеменниц я узнал сразу — Катя Базука и Лена Самбука. Одна певичка, вторая — порнозвезда. Или наоборот, одна — порнозавезда, а вторая — певичка. Не столь важно. Они исполняли свой последний совместный хит — «Знойная чикса». Тот самый редкий случай, когда название песни и было ее полным содержанием:

Вот, собственно, и вся песня. Впрочем, тут не в словах дело. Дамы с такими формами, еще и в таких нарядах: на первой — крошечные шорты и миниатюрный топик, на второй — десятисантиметровая юбка и микроскопический лифчик, что высокий слог не имел абсолютно никакого значения. Девушки могли просто ходить на сцене под музыку, и на их выступления перли бы толпой. Хотя… поклонники так и делают. Прут толпой.

Хадаша сразу облепило несколько чертовок. Даже на мне повисла одна! Зрачки девушки, совсем молодой, были двумя точками и совсем не менялись даже когда по ним ударял луч прожектора. Понятно. Дурман-трава.

Я с трудом отлепил от себя скагаранку. Хан вообще потерялся в месиве полуобнаженных тел. Среди всех развлекающихся я не видел ни одной особи мужского пола! Еще какое-то время я разгребал толкующихся, пытаясь найти своего недавнего противника, то и дело натыкаясь руками на упругие округлости, которые, в свою очередь, были не против прижаться и потереться об меня, но вскоре плюнул на это бесполезное занятие и пошел туда, где блестела батарея бутылок.