Сказки библиотечного сквознячка - Надежда Белякова

– ОВАОУЭХО-ОА!

Что на местном наречии обозначало:

– Колдун! Смерть колдуну!!! Они испугались потому, что решили, что он заколдовал всех этих птиц. А от колдовства, как известно, жди беды.

В этот раз спасло его от расправы и ярости дикарей только то, что несметная стая попугаев быстро взлетела в небо, выкрикивая слова его поэмы, и невольно прихватила его с собой.

Он летел над джунглями и опять сетовал на насмешницу Судьбу. А она гнала и гнала его всё дальше и дальше.

И ещё не раз он влюблялся в герцогинь и султанш, цариц и принцесс, в королев и царевен. И все так же не замечал влюбленных в него прачек и угольщиц, кухарок и крестьянок – таких добродушных, заботливых и сердечных.

Однажды забросила его судьба в те места, откуда был он родом. Поэт огляделся и узнал мельницу, где он работал в юности. Но теперь она, заброшенная, стояла у реки. Он подошёл к берегу, зачерпнул воды и увидел свое отражение. Оттуда, из глубины вод, смотрел на него усталый и седой старик.

И он заплакал. И слезы долго ещё катились по впалым, морщинистым его щекам, пока он вдруг не почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.

Он услышал женский грубоватый охрипший голос:

– Эй, старик! Ты что? Кто тебя обидел?

– Судьба! Это СУДЬБА-злодейка обидела меня! – ответил Поэт, утирая подслеповатые, усталые глаза.

– Я?!! Да ты что такое говоришь, незнакомец?! Я же тебя первый раз вижу! – возмутилась женщина и даже уронила вязанку хвороста. Теперь он рассмотрел её. Полноватая. Невысокая. На ногах тяжелые растоптанные ботинки, похожие носила и дочка мельника когда-то. Красные натруженные руки. В зубах трубка, из которой она удивительно ловко выпускала ровные колечки дыма. Точь-в-точь, как его давняя спутница, встреченная много лет назад в пустыне. Веснушки, толстый нос с широкими ноздрями, напоминающий носы соплеменников каннибальской царевны. Жесткие кучерявые волосы. А узкие черные, как угольки, глаза напоминали ему первых красавиц Аляски. Всё в ней казалось ему давно знакомым. Казалось, что в добродушных чертах её полного лица он опять видит лица всех встреченных и воспетых им женщин. И чем дольше он глядел на неё, тем теплее и спокойнее становилось у него на душе. Она что-то рассказывала о себе, и он прислушался. Попыхивая трубкой, она рассказывала:

– Было нас у родителей пять сестер! Старшая – Вера. Помладше – Надежда. Чуть моложе – Любовь, она самая красивая из нас. Потом – Софья, мудрость значит. А меня, самую младшую, совсем чудно назвали. Сама не знаю почему…

Но не успела она закончить фразу, как поэт выкрикнул:

– Судьба!!! Ты – Судьба!! Ты моя Судьба!

– А ты откуда знаешь, что меня зовут – Судьба? – удивилась женщина.

С тех пор живут они ладно и счастливо в сторожке лесника, вдовой которого она была уже много лет. Пятеро её детей – кто куда разъехались, кто женился, а кто-то замуж выскочили. Но каково же было его изумление, когда Поэт как-то раз услышал, как милая его Судьба, разжигая очаг, напевала песенки, слова которых он сам сочинил когда-то. Те самые, что посвящал он Прекрасным Дамам ушедших времен, вдохновлявшим его поэзию. С тех пор никогда он не сетовал на судьбу за то, что бросала она его куда угодно по своей прихоти. Потому что теперь он понял, что не зря рассыпал когда-то вместе с цветами свои стихи над площадью города, над дворцами и замками. И здесь, и в далеких странах. Потому что превратились они в славные песенки. И по сей день звучат они и на дружеских пирушках, и на крестьянских праздниках. А иной раз в замках и во дворцах. Их распевают королевы и прачки, воришки и судьи, герцогини и бродяги. И даже он сам подпевает порой, когда напевает их его милая хлопотунья-хозяюшка, его славная Судьба.

Эта фея была ведунья-вещунья, живущая отшельницей в чаще леса. Слабеть стала и слухом, и зрением старая фея. Да и с памятью – совсем беда! Только дар её удивительный не ослабевал с годами. Дар молитвы, заступничества за тех, кто не побоялся отправиться к ней через непроходимую болотную топь, через лес густой. Чтобы просить её помолиться о том, что для приходящих к ней важней всего на свете.

Откуда пришла она, как зовут – никому отшельница не сказывала. Но давно все о ней в наших местах знали. И о тропочке заветной, по которой к ней дойти можно было, друг дружке, если крайняя надобность заставит, передавали. И кого беда, кого тревога за родных и близких или иная какая-нибудь надобность гнала к ней через темный лес под вой зверья и уханье ночной птицы. А она уж так слёзно и горячо молилась о заступничестве, что долетали её моления до самого Неба. Видимо, и вправду от безгрешной феи-отшельницы молитвы быстрей долетают.

Сухонькая, как травинка осенняя. Нрава кроткого и приветливого, старушка ласково встречала каждого, пришедшего к ней с просьбой. Все знали, что для отшельницы нужно захватить какой-нибудь гостинец, подарок. Не для праздности, а скорее для памяти, чтобы напомнить ей, о ком и о какой именно милости нужно ей просить у лишь ей ведомых сил. То, что приносили ей люди, отправляясь молиться за кого-то из них, она брала с собой, как памятку в те потаенные места, куда уходила она для сотворения сокровенной молитвы. Откуда, видимо, слышней мольбы отшельницы о нас, грешниках.

Как-то раз собрала она с утра плетеную корзинку. Положила в неё красные шерстяные носки. Их связала для неё мать давно болевшего мальчика, пока просиживала ночи напролет у его кроватки. Вот и принесла их отшельнице, чтобы помолилась она о скорейшем выздоровлении мальчика. Туда же в корзину уложила старушка и кусок беленого полотна, его принесла вдовушка, желавшая поскорее снова замуж выйти. И ложки с гребнем, вырезанные из липы и украшенные затейливыми узорами умелой рукой плотника, приходившего к ней накануне с просьбой о хорошей работе. Чтобы достаток в семействе был.

А сверху положила старушка бусы, яркие, блестящие. Эти бусы утром принесла сирота, дочь лесника, чтобы не забыла старушка и о её девичьем заветном помолиться. О том, чтобы посватался и женился на ней сын мельника. Первый плясун и весельчак в деревне. Полюбившийся ей настолько, что на деревенские праздники с танцульками она из своей сторожки засветло выходила. И до вечера пешком шла из чащи леса, где она жила. И сама понимала, что не ровня она сыну мельника, но полюбился он ей. Вот и надеялась девушка на веселую свадьбу с ним и на долгую счастливую жизнь.