Конечно, кровь - Андрей Евгеньевич Фролов

Да, что уж тут скрывать, я любил свою работу, даже не самые удачные её повороты. И радовался ощущению, что новое дело будет не только быстрым, но и интересным. Ну и денежным, само собой.

И пусть по понятным причинам меня нестерпимо тянуло в милую сердцу нору в глубине «Комплеблока-4/49», я был обязан подзаработать, потому что… Потому что долг Амме отдать придётся, пусть и частями. И лучше раньше, чем позже. Ибо финансовые вопросы не стоило затягивать даже с такими близкими чу-ха, как Нискирич…

В поле зрения попал безупречно подсвеченный, словно гигантская хрустальная колонна, «Слюдяной небесный мост» к северо-западу от клуба — сверкающая игла, зловещая отравленная пика, вонзённая в пластобетонное сердце Юдайна-Сити. На боку башни, изгибаясь серебристой подковой, виднелся выступ, на который мы с друзьями из Такакханы совсем недавно совершили визит, полный чудесных откровений…

Воспоминания о Шири-Кегарете вызвали ожидаемую тревогу.

Покрутив на пальце колечко Аммы, я перевёл взгляд на чудовищное в своей реалистичности пламя, танцующее вокруг обода «Колеса». Да, архитекторам и проектировщикам парка нужно было отдать должное — со стороны казалось, что широкое кольцо парило в воздухе, щекоча нервы боящимся высоты чу-ха, но оставаясь совершенно безопасным.

Зелёные насаждение, ажурные конструкции и свето-струнные инсталляции умело дробили территорию клуба на тематические зоны, соревнующиеся друг с другом в роскоши и блеске: «Влажные заросли незабываемых утех», «Древние руины неудержимых возлияний», «Арена кровавых предпочтений» и подобные им.

Как тут снова не улыбнуться?

Кизо-даридрата, пропагандируемым любым благодетелем сиротского дома, в «Колесе» даже не пахло, а от любопытных взглядов извне парк надёжно защищала непроницаемая стена «огня» и противошпионские фильтры.

Что ж, стоило вновь отдать должное пастушьей проницательности владык Юдайна-Сити: приучая малоимущих к благородной нищете и прикрывая её уважительными статусами веры, сами они вполне комфортно ощущали себя среди позолоты и матового хрусталя…

Платформа остановилась с приятным переливом.

Вышколенные рабы — безъязыкие, безухие и лишённые глаз в специальных кухнях, — отточенными до автоматизма движениями распахнули кованые дверцы подъёмной площадки и сложились в глубоких поклонах. Носы их мелко затрепетали, улавливая странный аромат нового гостя, но в остальном на мордах не дрогнул ни один мускул.

Оплетённые густыми золочёными решётками, от лифтов к «ободу» вели мосты-«спицы», намеренно погружённые в мягкий полумрак. Стараясь не думать, что под ногами вновь распахивает приветливые объятия смертоносная бездна, я невозмутимо зашагал вперёд. Совсем скоро открытое пространство кругового балкона приняло меня в свои шумные объятия.

Минуя зоны, невидимо разделённые точнейшими акустическими приборами, я неторопливо двинулся по кольцу парка против часовой стрелки. Разумеется, мгновенно став объектом самого пристального внимания сотен пар глаз.

За полупрозрачными ширмами приостанавливались оргии и любопытные голые толстяки провожали меня взглядами, полными откровенного неверия; музыканты под изоляционными колпаками концертных площадок сбивались с такта, а самый впечатлительный даже порвал струну на лакированной эрху; встречные официанты едва не роняли подносы, а стайки полуобнажённых самок отдавили друг дружке не один хвост…

Мне, разумеется, было к такому вниманию не привыкать. Разве что обычно хвостатые, пялящиеся на меня со всех сторон и тычущие узловатыми пальцами, одевались куда проще и беднее. Ах, да, и ещё носили в карманах верные выкидные ножи.

Ловко перехватив зазевавшегося официанта, я сгрёб с подноса горсть аппетитных конвертиков из жареного теста. Прожевал у всех на виду, но в последний момент удержался привычно вытереть руки о полы френча. Подхватив с ближайшего раздаточного столика высокий бокал с чем-то искрящимся, запил и даже не поморщился едкой кислинке.

Вибрация «болтушки» на запястье оказалась до того неожиданной, что я чуть не охнул на виду у пёстро-разряженной публики. Улыбнулся, как ни в чём не бывало, отошёл в сторонку, поправил заушник и ответил, полагая, что это Чинанда-Кси.

Увы, ошибся…

— Куо-куо, Ланс. Я тебя понимаю, но неужели ты всерьёз полагал, что отключением гаппи и консоли избавишься от моих вездесущих взоров?

Вот теперь я чуть не вскрикнул по-настоящему. Всего на мгновение представил, что Данав фер Шири-Кегарета узнал о существовании Ч’айи… заставил себя со злостью отшвырнуть опасные домыслы.

— Какого *уя тебе нужно⁈

Полагаю, что если бы о таком обращении с Господином Киликили узнали окружающие вистар, нескольких обмороков было бы не избежать.

— Грубость не красит, Ланс, — спокойно ответило существо без плоти и крови. — Я удивлён твоим присутствием в обиталище пороков, и лишь хочу быть уверенным, что этой ночью ты не упьёшься до смерти. Такой исход, как понимаешь, был бы неприятен обоим…

Возможно, в тот момент я мог бы попросить у Шири-Кегареты помощи в деле убийства Нурсета фер вис Фиитчи. Например, уточнить возможные расхождения данных тетронов с вездесущими наблюдениями самого джинкина-там. Но я скорее позволил бы отрезать себе пару пальцев, чем согласился попасть в число персон, хоть чем-то обязанных властителю «Уроборос-гуми».

Поэтому вместо ответа я нашёл на красивом решётчатом потолке ближайшую камеру слежения службы безопасности, выставил в её сторону мизинец в самом оскорбительном из жестов Юдайна-Сити, и оборвал вызов Карпа.

Постоял, переводя дух и восстанавливая самообладание.

Миновав ароматный сектор «Блаженного восхваления сладостей», подступил вплотную к внешней стене холодного свето-струнного огня и продолжил путешествие по ободу «Колеса». В том, что госпожа фер вис Фиитчи уже уведомлена о прибытии странного уродливого гостя, не приходилось сомневаться. Значит, нечего и дёргаться — совсем скоро её лакеи и сами меня разыщут…

Вообще, признаю честно, беспрерывный пир, гремящий на просторах парка, был способен впечатлить любого. Посетителям предлагался безлимитный доступ к самым изысканным яствам, напиткам и препаратам; их обслуживали кукуга наивысшего уровня, в равных пропорциях смешанные с традиционными живорождёнными онсэн и молоденькими рабами, за немалые деньги проданными роднёй в парящий мирок вседозволенности.

Вокруг меня купались в наркотических наслаждениях, заключали сделки, строили козни, договаривались о предательствах, планировали строительства заводов и храмов, вынюхивали, сплетничали, интриговали, обжирались и предавались самым утончённым формам разврата. На ободе «Пламенного колеса» с жаром переплетались судьбы, тела, жизни, хвосты, перспективы и статусы…

Отловив очередную прислужницу с подносом ароматных пиал, я по-хозяйски оттянул бедняжку в сторонку, приказал ждать, и совершенно невоспитанным образом перелил содержимое нескольких в свою флягу. Самочка дрожала и кусала губы. Её так и подмывало с писком сбежать, но сверкающий пропуск на моём браслете буквально приковывал бедняжку к месту.

Закончив грабёж, я вытер перепачканные паймой руки, бросил салфетку на разорённый поднос и подмигнул официантке. Через мгновение той возле меня не оказалось, будто ветром сдуло.

Победно вернув потяжелевшую флягу в карман, я продолжил шествие.

Тут-то меня и нашли. Или, сказать точнее, я сам заметил многочисленное семейство фер