История злодейки - Марина Орлова

— Буду рада служить, — мягко улыбнулась я супругу, отчего он расцвел в довольной улыбке.

Если я когда-нибудь возьмусь писать мемуары, определенно начну с такой простой истины и, почти что моего девиза: «Если что-то сильно хочешь от человека, заставь его думать, что он хочет этого еще больше».

Пока что это работало довольно стабильно. Досадно лишь то, что обучил меня этому мой враг. Тот, который с каждым жестоким уроком приносил все больше и больше эгоистичной и мрачной мудрости, выбивая из меня всю наивную блажь и веру в нечто светлое и доброе. Не в моей сказке и не для меня. На усвоение этих правил у меня ушло два долгих года. А после стало легче принимать правила мира, его жителей и… саму себя, стоило только поступиться некоторыми нормами совести и морали, и дышать становилось легче. Голова работала трезвее и быстрее, не размениваясь на чувства других. Возможно, главным уроком, которым преподнес мне Демьян, являлось именно правило — что нет в этом Мире ничего дороже собственной жизни. Во всяком случае, тогда, когда все остальные хотят ее использовать. И за свое право надо бороться.

Вот это я усвоила более, чем хорошо.

И этот учитель сейчас молча смотрел на меня с насмешкой и тщательно скрытым одобрением в глазах с вертикальным, кошачьим зрачком. Мой персональный мучитель, палач и учитель… А еще питомец. Какая ирония.

— Будьте готовы через час, — вставая со своего места, под воздействием энтузиазма, приказал мне Костас. Обошел стол, предложил руку, чтобы помочь мне подняться. А когда я воспользовалась помощью, мы оба поняли, что король стоит слишком близко. Настолько, что ему приходилось сильно наклонять голову, чтобы посмотреть мне в глаза… и слишком близко, чтобы игнорировать мой наряд.

Тряхнув головой, будто отгоняя наваждение, мужчина отошел на два шага и низким голосом, с заметной хрипотцой, добавил:

— Не сочтите за дерзость, но я бы просил вас перед советом, все же, переодеться в более сдержанный наряд.

— Не сочтите за попытку оскорбить… или соблазнить, — усмехнулась я цинично, заставив мужчину посмотреть мне в лицо. — Но то, что вы видите сейчас на мне — самое сдержанное, что я смогла сегодня отыскать, — растянула я губы еще шире и присела в издевательском реверансе. — Даже сорочки оказались более закрытыми, но их надевать я все же не решилась.

Мужчина сглотнул, а я отчетливо видела, за его задумчивым и изумленным взглядом попытку представить, что из себя представляют остальные наряды.

— Моя сторона сильно заинтересована в наследнике, — небрежно повела я плечом, поясняя очевидное.

— Я пошлю портного вам в самое ближайшее время. Надеюсь, ему удастся подготовить к началу собрания хотя бы один наряд.

— Буду признательна, — улыбнулась я вполне искренне, так как ходить полуголой мне действительно было неприятно. — Я буду в своих покоях.

— Вы имеете в виду «королевских»? — решил исправить меня Костас, прежде чем я ушла. Я остановилась и обернулась на мужчину, ровным голосом не согласившись:

— Мы уже обсуждали этот вопрос прошлой ночью, сударь. Это МОИ покои, до определенного времени, о котором мы оба знаем. Как и то, что это случится не скоро. И случится ли вообще, — холодно произнесла я, заметив, как напрягся мужчина от моего серьезного тона. А вот король не лишен самолюбия и тщеславия, и отказ даже от нежеланной женщины его покоробил. — Я буду ждать портного, — подвела я итог и направилась на выход из столовой, рядом с семенящим рядом котом и чувством чужого пристального внимания, что жгло спину.

Вечером я ворвалась в свои покои, где меня уже ожидала Мила. При виде меня она напряглась, но заметив то, что я в радушном расположении духа, моментально расслабилась.

— Ванна готова, сударыня, — произнесла она, после моего приветствия. Я кивнула, а после воспользовалась возможностью, отмокая в ароматной, горячей воде, лениво вспоминая сегодняшний день.

Будь у меня медалька, я бы непременно вручила ее себе за старательность и образцовое коварство. Для первых суток замужества, я добилась даже больше, чем мои хозяева могли себе вообразить. Да, Костас не взыграл ко мне слепой любовью и не потерял голову от моего тела, готовый слушать и выполнять все, что я ему скажу во время секса. Да, на пути все еще маячит Ванесса, ее многочисленные родственники и орава аристократии, которая недовольна не только мной в качестве королевы, но и союзом Мидлхейма с моим королевством — в целом. Да, Костас пока не собирается выполнять все мои желания, а я же действую исключительно на благо государства и в интересах того же Мидлхейма, что моих хозяев, вряд ли порадует.

Но, вторая истина, усвоенная мной, гласила, что лучшая ложь — та, что обернута в толстый слой правды. Впереди еще долгий путь приручения Костаса и всего королевского двора со всеми аристократами и министрами. И, до тех пор, пока я не приучу их безоговорочно есть с моей руки и верить в каждое мое слово, я буду образцом: королевы, супруги и просто женщины.

Я стану поддерживать Костаса во всем и во всех его начинаниях. Я стану той опорой, на которую он привыкнет опираться. Мне плевать, если параллельно он будет трахать все, что движется, если после этого король будет приходить за советом ко мне. И я сделаю все, чтобы добиться его доверия.

И начало было положено уже сегодня. Мое появление на совете министров было встречено бурно и с ожидаемым недовольством, которое, впрочем, не переходило рамок приличия: никто не посмел открыто перечить королю или высказывать нелестные эпитеты относительно моего полового признака. В основном возмущались закоренелые женоненавистники или заинтересованные в союзе Костаса с Ванессой: родственники графини, или союзники рода, которые имели свои виды и взгляды на личную жизнь короля. Меня, естественно, посчитали угрозой, о чем мое появление на совете и место по правую руку от короля, только подтверждало.

Я же сидела тихо, всем видом показывая скромность и покорность, не позволив себе ни единого слова «за», или «против», даже когда хотелось подойти к одному из министров и потыкать его носом в собственные же записи, чтобы тот лично узрел корень своих заблуждений. Порой в большом зале слышался такой откровенный бред и провокации, что я аж подпрыгивала на месте, плотнее сжимая губы, чтобы не высказаться. Что было замечено лишь Костасом, который то и дело смотрел в мою сторону, чтобы оценить реакцию на то, или иное высказывание. Судя по блуждающей улыбке на его лице, увиденным он оставался доволен. То ли был солидарен, то ли вид у меня был донельзя комичен, черт его разберет.

Однако, видя мое смирение, министры успокоились и перестали вообще обращать на меня внимание, расценивая мое появление, как эксцентричный каприз Костаса, что меня вполне устроило. Успокоились почти все, кроме моих министров, что были, то ли недовольны, то ли ошарашены моим появлением и не спускали с меня настороженного взгляда, давая понять, что объясниться придется. Это несколько портило впечатление от моего маленького триумфа. Ну, да ладно, переживу.