Босфорская война - Владимир Королев

Однако, к радости турок, ожидания массированных атак казаков на Анатолию и Босфор не оправдались. Сосредоточенность донцов на защите Азова, необходимость проведения в первую очередь разведывательных экспедиций, гибель донской флотилии в Адахунском сражении и блокада османским флотом Керченского пролива не позволили развернуть казачье наступление на Турцию. Дело ограничилось отдельными походами, усиливавшими, правда, тревогу в Анатолии и Стамбуле.

Набег 1638 г. на окрестности османской столицы, живописуемый В.Б. Броневским («самый Царьград освещаем был заревом пожаров») и за ним С.А. Холмским («зарево пожаров было видно в самом Константинополе»), не находит подтверждения в источниках. Первый известный поход донцов в сторону Стамбула, относящийся к периоду казачьего Азова, датируется 1639 г.

Атаман донской станицы в Москве Сидор Алфимов 3 ноября этого года сообщил в Посольском приказе, что «в прошлом… 147-м году (т.е. до 1 сентября 1639 г. — В.К.) из Озова ходили казаки на море судами для языков, и меж… Керчи и Темрюка взяли они полонеников русских людей 123 человека; а после… тово посылка послана из Озова другая, подале, к Царюгороду, для языков подлинных вестей, а при них… та посылка не бывала (не вернулась на Дон до отъезда станицы в Москву 7 октября. — В.К.)».

К сожалению, ничего больше об этом походе мы не знаем, если не считать, что к данной экспедиции относится сообщение в Посольском приказе атаманов двух других донских станиц И. Каторжного и Нефе да Есипова от 16 декабря. Из сообщения видно, что после 1 сентября «посылано из Озова на море казаков для языков 9 стругов; и с моря… пришло казаков 7 стругов, а два… струга потопило волною, а языков… не добыли».

Впрочем, скорее всего, эта неудачная экспедиция вовсе не была стамбульским походом. Последний же являлся своего рода исключением из казачьей практики тех лет по дальности маршрута: разведывательные операции, связанные с обороной Азова, обыкновенно проводились донцами в акватории Азовского моря и Керченского пролива.

В 1640 г. казаки, но уже не донские, а запорожские, появились «супротив Константинополя и перед Трабзоном». В дорожном дневнике польского посольства в Турцию, возглавлявшегося В. Мясковским («Диариуше турецкой дороги»)[556], под И (1) мая этого года есть запись о полученном известии с Черного моря: «…запорожские казаки взяли город над морем недалеко от Константинополя».

Некоторые интересующие нас сведения о тогдашних действиях казаков имеются в записках Эвлии Челеби. В 1643 г. он вернулся в Стамбул из большого путешествия вокруг Черного моря. Последними пунктами его пути перед столицей были остров Игнеада и крепость Теркоз, располагавшаяся сравнительно недалеко от Стамбула. «Поблизости от этого места, — заметил Эвлия о Теркозе, — есть покрытый цветами луг и славное место Скумрыджаир, где располагаются лагерем янычары и куруджи (вид привилегированных войск, разновидность янычар. — В.К.) и отсюда следят за безопасностью близлежащих сел, так как несколько лет тому назад эти берега были наводнены казаками».

Трудно сказать, к какому из казачьих походов можно отнести эту информацию. Набег 1630 г. как будто бы не укладывается в рамки «нескольких лет», набег 1640 г. произошел, кажется, слишком недавно, а поход 1639 г. был разведывательным. Предположительно можно говорить об экспедиции 1635 г. и, вероятно, о неизвестном нам казачьем набеге к Босфору[557].

Несмотря на отступление Войска Донского 1642 и следующих лет турки продолжали строго охранять пролив и Стамбул. Тот же Эвлия Челеби, к примеру, описывая местность Мандру поблизости от Теркоза, упоминал находящуюся там роту аджемиогланов (из ленного ополчения) и замечал, что они охотятся за беглецами и русами, которые приходят с Черного моря. На месте оставались и другие части и подразделения османских войск.

Время от времени среди них и населения появлялись новые слухи о возможном приходе казаков. 25 мая 1644 г. русский агент грек И. Петров писал из Стамбула царю Михаилу Федоровичу: «А царствие ваше произволь оберегати накрепко от татар по всяко время, а от турского (султана. — В.К.) ни в чем не оберегайся. А турской сам боится и опасается от великого вашего царствия, и как услышит казаков на море, страсть свое емлет».

Не совсем понятные сведения имеются о морской экспедиции запорожцев 1646 г. В мае этого года король Владислав IV известил иностранных дипломатов о начале похода сечевиков на Черное море, затем о выходе в море второго отряда казаков и, наконец, об успехах, одержанных первым отрядом. 12 (2) мая и 6 июня (27 мая) австрийский посол в Польше Вальдероде и 4 июня (25 мая) венецианский посол Джованни Тьеполо доносили своим правительствам о королевском приказе выйти в море, полученном запорожцами, и о самом их выходе.

28 (18) мая Д. Тьеполо сообщал, что речь идет об экспедиции к Стамбулу, а в середине июля (начале месяца по старому стилю) французский посол де Брежи писал из Варшавы, что 8 тыс. казаков пустились на море, чтобы «потревожить Константинополь». Известны и донесения послов из Польши от августа и сентября (июля — сентября по старому стилю) и заявление короля, сделанное в сентябре (августе старого стиля), о том, что экспедиция осуществляется.

Однако польский историк Виктор Чермак, специально изучавший турецкую политику Владислава IV, не нашел подтверждения его заявлениям об этой экспедиции ни в каких других источниках, помимо посольских реляций, которые были основаны на тех же монарших заявлениях. Августовско-сентябрьские (июльско-сентябрьские) депеши Д. Тьеполо хотя и содержат общие сведения о походе, но в то же время показывают и удивление посла, что до него не доходят вести, которые подтвердили бы слова короля. Более того, говорит В. Чермак, из письма гетмана Н. Потоцкого, писанного 31 (21) марта 1648 г., вытекает, что в 1646 г. казачьего морского предприятия не могло быть, ибо еще и в марте 1648 г. не окончились приготовления к походу. Получается, что Владислав обманывал европейских дипломатов?

Тем не менее у историка остаются сомнения в таком выводе. В 1646 г. запорожцы приходили на Дон по суше и вместе с донцами действовали против Азова. Но, продолжает В. Чермак, сообщение Н. Потоцкого на сей счет можно понять так, что при обложении этой крепости донскими и запорожскими казаками последние облегли ее с моря. Как это могло быть, если запорожцы пришли сушей? — спрашивает В. Чермак. Выходит, что в указанном году они все-таки выходили в море?

Добавим, что в «Вестях-Курантах» приводится письмо киевлянина Михаила Баки от мая 1646 г. из Литвы, неизвестно на чем основанное, но указывающее точную дату выхода запорожцев в море: «…корол послал казаков 20 000 на море на чолнах, а вышли они на море на Михаилов день 23 майя…» И еще скажем, что в послании Ибрахима I Владиславу IV от 20 ноября того же 1646 г. содержалось требование укротить днепровских и донских казаков и не пускать их чаек на Черное море. Но, может быть, это было «дежурное» требование? В итоге вопрос о «королевской» экспедиции к Стамбулу остается открытым[558].