Сорок пять - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
— Смотришь, смотришь, — продолжал Шико. — Когда ты вышел из «Гордого рыцаря», там находилась одна очень красивая дама, и ты обернулся, чтобы увидеть ее еще раз; я знаю, что ты ждал ее в башенке, что ты говорил с нею.
Жак не смог сдержаться.
— Конечно, я с ней говорил! — воскликнул он. — Разве это грех — разговаривать с женщинами?
— Нет, если, говоря с ними, не поддаешься искушению сатаны.
— Сатана тут ни при чем: я вынужден был говорить с этой дамой, раз мне поручили передать ей письмо.
— Поручил дон Модест Горанфло?
— Да, а теперь можете ему жаловаться на меня!
При таких словах внезапная догадка осенила Шико.
— Я так и знал, — сказал он.
— Что знали?
— То, чего ты не хотел мне говорить.
— Я и своих личных секретов не выдаю, а тем более чужих тайн.
— Да, но мне можно.
— Почему?
— Потому что я дпуг дона Модеста, и, кроме того…
— Ну?
— Я заранее знаю все, что ты можешь мне рассказать.
Юный Жак посмотрел на Шико с недоверчивой улыбкой и покачал головой.
Шико сделал над собой усилие.
— Во-первых, этот бедняга Борроме…
Лицо Жака помрачнело.
— О, — сказал мальчик, — если бы я там был… все обернулось бы иначе.
— Но тебя там не было, так что бедняга скончался в каком-то третьеразрядном кабачке и, отдавая богу душу, произнес имя дона Модеста.
— Да.
— И дона Модеста тут же известили об этом.
— Да, прибежал какой-то насмерть перепуганный человек и поднял в монастыре тревогу.
— А дон Модест велел подать носилки и поспешил к «Рогу изобилия».
— Откуда вы все это знаете?
— Я ведь немножко колдун, малыш.
Жак попятился.
— Это еще не все, — произнес Шико, чье лицо прояснялось, по мере того как он говорил. — В кармане убитого нашли письмо.
— Совершенно верно, письмо.
— И дон Модест поручил Жаку отнести это письмо.
— Да.
— И юный Жак тотчас же побежал в особняк Гизов.
— О!
— Где он никого не нашел.
— Боже мой!
— Кроме господина де Мейнвиля.
— Господи помилуй!
— Каковой привел Жака в гостиницу «Гордый рыцарь».
— Господин Брике, господин Брике! — вскричал Жак. — Раз вы и это знаете…
— Э! Тысяча чертей! Ты же видишь, что знаю! — воскликнул Шико, торжествуя, что ему удалось рассеять мрак, скрывавший чрезвычайно важную тайну.
— Значит, вы должны признать, господин Брике, — продолжал Жак, — что я ничем не погрешил!
— Правильно, — сказал Шико, — но ты все же грешил в мыслях.
— Я?
— Разумеется; ты нашел герцогиню очень красивой.
— Я?
— И обернулся, чтобы еще раз увидеть ее в окно.
— Я?! — Монашек вспыхнул и пробормотал: — Правда, она похожа на образ девы Марии, что висел у изголовья моей матери.
— Как много теряют люди нелюбопытные! — прошептал Шико.
Тут он заставил юного Клемана, которого держал теперь в руках, пересказать заново все, что он сам только что рассказал.
— Видишь, — сказал Шико, когда мальчик умолк, — каким плохим учителем фехтования был для тебя брат Борроме!
— Господин Брике, — заметил юный Жак, — не надо дурно говорить о мертвых.
— Да, но признай все же, что брат Борроме владел шпагой хуже, чем тот, кто его убил.
— Это правда.
— Ну, а теперь мне больше нечего тебе сказать. До скорого свиданья, мой маленький Жак, и, если хочешь…
— Что, господин Брике?
— Я сам буду давать тебе уроки фехтования.
— О, очень хочу!
— А теперь иди скорее, малыш, тебя ведь с нетерпением ждут в монастыре.
— Верно. Спасибо, господин Брике, что вы мне об этом напомнили.
Мальчик побежал прочь и скоро исчез из виду.
У Шико имелись свои основания избавиться от собеседника. Он вытянул из Жака все, что хотел знать, и, кроме того, оставалось добыть еще некоторые сведения.
Он быстрым шагом вернулся домой. Носилки и верховая лошадь по-прежнему стояли у дверей «Гордого рыцаря». Шико снова бесшумно примостился на своей водосточной трубе.
Теперь он не спускал глаз с дома напротив.
Сперва он увидел сквозь прореху в занавеси, что Эрнотон, явно поджидающий свою гостью, шагает взад и вперед по комнате. Потом возвратились носилки, удалился Мейнвиль, и герцогиня вошла наконец в комнату, где изнывал от нетерпения Эрнотон.
Молодой человек преклонил перед герцогиней колени, а она протянула ему для поцелуя свою белоснежную ручку. Затем герцогиня усадила Эрнотона рядом с собою за изящно накрытый стол.
— Странно, — пробормотал Шико, — началось как заговор, а кончается как любовное свидание!.. Да, но кто явился на это свидание? Госпожа де Монпансье.
— Все для него прояснилось.
— Ого! — прошептал он. — «Полностью одобряю ваш план относительно Сорока пяти. Позвольте только сказать вам, милая сестрица, что вы оказываете этим головорезам больше чести, чем они того заслуживают».
— Тысяча чертей! — вскричал Шико. — Мое первое предположение было правильным: тут не любовь, а заговор. Понаблюдаем же за похождениями госпожи герцогини.
И Шико вел наблюдения до половины первого ночи, когда Эрнотон убежал, закрыв лицо плащом, а герцогиня де Монпансье опять села в носилки.
— А теперь, — прошептал Шико, входя к себе домой, — подумаем, что же это за счастливый случай, который должен привести к гибели престолонаследника и избавить от него герцога де Гиза? Кто эти люди, которых считали умершими?.. Черт побери! Пожалуй, я напал на след!
Молодые люди упорствуют как во зле, так и в добре, и их упорство стоит опытности, свойственной зрелому возрасту.
Если это своеобразное упрямство направлено к добру, оно порождает нередко великие дела.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!