Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Итак, в течение этой продолжительной войны часто случалось, что отряды французских кораблей выходили из портов, пользуясь погодными условиями, временным отсутствием блокирующего флота или просчетами его командующего. Но некоторые из многочисленных сторожевых фрегатов по тревоге брали французов под наблюдение, следили за ними с тем, чтобы установить конечный пункт их движения, передавали информацию от одного поста к другому, от эскадры к эскадре, и вскоре английская эскадра равной с французами численности следовала за ними, если нужно, «до заморских владений». Так как (в соответствии с традицией использования флота французскими властями) их экспедиции направлялись сражаться не с флотом противника, но со «стратегическими объектами», то упомянутая тревога и энергичная погоня, которые следовали за выходом французского флота, отнюдь не вели к безмятежному и методичному выполнению разработанной программы даже одной эскадрой. Между тем для крупных комбинированных операций, зависящих от объединения отрядов кораблей из различных портов, они были вообще губительными. Вспомним полное приключений крейсерство Брюи, который вышел из Бреста в 1799 году с эскадрой в составе 25 линейных кораблей, быстроту, с которой распространились об этом вести. Вспомним стремительность и отдельные ошибки англичан, крах французских проектов[226]и погоню за французами по пятам[227], уход Миссиесси из Рошфора в 1805 году, отрядов кораблей Вильоме и Лессега из Бреста в 1806 году. Разве все это, наряду с великой Трафальгарской эпопеей, не является источником интересных знаний о морской стратегии в направлении, намеченном этой книгой? Между тем кампания 1798 года, несмотря на ее блестящее окончание Абукирским сражением, могла бы завершиться и неудачей. Это могло произойти из-за того, что англичане не имели сил перед Тулоном, когда французская эскадра с экспедиционными силами вышла в море, а также из-за того, что Нельсону не хватало фрегатов. Девятинедельное крейсерство Гантома в Средиземном море в 1808 году тоже иллюстрирует трудность отслеживания движения эскадры, которой было позволено выйти из порта в море не замеченной значительными блокирующими силами даже в столь тесной акватории.

Никаких аналогичных примеров невозможно обнаружить в войне 1778–1783 годов, хотя старая монархия не засекречивала передвижения своих эскадр, в отличие от строго военного деспотического режима империи. В обе эпохи Англия находилась в обороне, но в первой войне она отошла от первой линии этой обороны, патрулирования неприятельских портов, и попыталась защитить все части разбросанной по всему свету империи, рассредоточив свой флот по этим частям. Была предпринята попытка продемонстрировать несостоятельность одной политики, сознавая трудности и опасности другой. Цели последней, направленные на скорейшее окончание войны или навязывание решающего сражения неприятельскому флоту, основывались на понимании того, что флот играет ключевую роль, когда море одновременно соединяет и разъединяет отдельные части театра военных действий. Последняя политика требует наличия флота, равного неприятельскому флоту по численности и более эффективного по боеспособности. Эта политика отводит флоту ограниченное пространство боевых действий, суженное до условий, которые позволяют взаимодействовать эскадрам, находящимся в этом пространстве. При таком рассредоточении сил такая политика опирается на искусство и бдительность личного состава флота в перехвате и преодолении сопротивления противника, вышедшего в море. Она защищает заморские владения и торговлю наступательными операциями против неприятельского флота, в котором видит своего реального противника и свой главный объект. Когда флот находится рядом с портами метрополии, переоснащение кораблей, нуждающихся в исправлении повреждений, осуществляется с меньшей потерей времени, в то же время меньше расходуются скудные ресурсы заморских баз. Другая политика требует (в целях эффективности) превосходящих сил флота, потому что его отдельные эскадры находятся слишком далеко друг от друга, чтобы взаимодействовать. Каждому соединению флота нужно поэтому равняться по численности любой комбинации сил противника, что подразумевает повсеместное превосходство над силами противника, с которым завязан бой, поскольку противник может неожиданно получить подкрепления. Насколько невозможной и опасной является такая оборонительная стратегия, когда обороняющаяся сторона не располагает превосходящими силами, показывает частое неравенство сил англичан в пользу противника как на заморских театрах войны, так и в Европе, несмотря на то что усилия повсюду должны прилагаться одинаково. В 1778 году Хоу в Нью-Йорке, в 1779 году Байрон в Гренаде, в 1781 году Грэвс (Грейвс) близ Чесапика, в 1781 году Худ у Мартиники и в 1782 году – у Сент-Китса уступали противнику в численности, в то время как в Европе флот союзников располагал подавляющим превосходством над англичанами. В результате в море удерживались непригодные для крейсерства корабли. Власти были готовы скорее поставить под угрозу жизнь корабельных команд и увеличить повреждения кораблей, чем уменьшить силы своего флота отсылкой кораблей в метрополию. А это было необходимо, потому что нехватка в колониях верфей при росте числа поврежденнных кораблей вынуждала многих из них пересекать Атлантику. Что касается сравнения двух стратегий по затратам, то вопрос состоял не только в том, какая из них дороже, но и в том, какая из них будет способствовать сокращению срока войны благодаря эффективности действий.

Военная политика союзников заслуживает еще более сурового осуждения, чем политика Англии, главным образом из-за того, что сторона, занимающая, по общему признанию, наступательную позицию, имеет преимущество, исходя из самого этого факта, над стороной, занимающей оборонительную позицию. Когда первоначальные затруднения, связанные с объединением сил союзников, были преодолены (и, очевидно, никогда еще Великобритания так серьезно не противодействовала их объединению), союзники встали перед открывшимся перед ними выбором: где, когда и как нанести удар по противнику превосходящими силами. Как они воспользовались своим несомненным огромным преимуществом? Они ощипывали Британскую империю на периферии и бились головой о Гибралтарскую скалу. Наиболее серьезные военные усилия предприняла Франция, когда послала к побережью Соединенных Штатов эскадру и часть войск, призванных удвоить уже имевшиеся там ее силы. Эти усилия менее чем за год открыли англичанам глаза на бесполезность борьбы с американскими колониями и положили, таким образом, конец отвлечению сил Англии, столь выгодному ее соперникам. В Вест-Индии, в целом из-за отсутствия английского флота, захватывались, один за другим, малые острова – с легкостью, показывавшей, насколько радикально весь вопрос следовало закрыть решительной победой над английским флотом. Французы же, несмотря на множество благоприятных возможностей, никогда не пытались развязать узел простой атакой на силу, от которой все зависело. Испания преследовала во Флоридах свои собственные цели и добилась подавляющим превосходством сил успехов, не имевших никакого военного значения. В Европе из-за плана, которому следовали английские власти, их флот год за годом уступал в численности противнику. Тем не менее операции, замышленные союзниками, очевидно, ни в коей мере не предусматривали разгром английского флота. В критический момент, когда эскадра Дерби в составе 30 линейных кораблей была окружена на открытом рейде Торби 49 кораблями союзников, решение военного совета не вступать в бой лишь выразило суть характера действий союзного флота. Еще больше осложняя положение союзников в Европе, Испания в течение длительного периода упрямо настаивала на оставлении своего флота по соседству с Гибралтаром. Однако ей никогда фактически не приходил в голову тот факт, что мощный удар по английскому флоту в Ла-Манше или в открытом море являлся самым надежным путем к захвату Гибралтарской крепости, гарнизон которой неоднократно ставился на грань голода.