Остров надежды - Сара Ларк

— Ты должна бежать, — сказал Дуг. — Хотя бы ты. Если ты в Кингстоне расскажешь...

Нора покачала головой.

— Я в одиночку тоже не смогу выбраться отсюда. И если даже бы мне это удалось... Пока я найду губернатора, пока поднимут тревогу... Тебя к тому времени убьют. Кроме того, я не хочу уходить. Я нахожусь именно там, где хочу быть.

Она осторожно уложила Дуга к себе на колени, после того как из остатков нижней юбки нарвала полос для перевязок. Даже если она больше ничего не сможет сделать для него, раны не должны соприкасаться с глиняным полом и загрязняться еще больше.

— Ты просто хочешь показать мне свои ноги, — попытался пошутить Дуг, наблюдая, как она продолжает рвать свою широкую юбку. — Ты... Ты всегда так делаешь, вспомни. Вспомни ураган.

Нора заставила себя улыбнуться.

— Я была и остаюсь кокеткой, — заметила она. — Как же ты смог влюбиться в такую легкомысленную женщину?

— Я влюбился в русалку, — прошептал Дуг. — Я увидел тебя на побережье... С твоей лошадью. Ты знаешь, что твоя лошадь еще у меня? И есть еще жеребенок. Если... Когда мы вернемся домой, то сможем проскакать галопом по пляжу.

Нора погладила его по лицу. Она уже сейчас чувствовала, что у него поднялась температура.

— Аврора опять обгонит Амиго, — сказала она.

Дуг покачал головой.

— Но не своего сына. Не араба. А, ты уже не помнишь? Она побывала у чудесного жеребца Кинсли. Жеребенок... Жеребенок мог бы выигрывать скачки. Когда мы будем дома, мы... — Дуг слабеющим голосом заговорил о дикой охоте детей пустыни.

Нора устроила его удобнее и постаралась не думать о Саймоне. Снова все было, как тогда. Она держала в своих объятиях мужчину, который рассказывал ей истории. У нее в руках не было ничего, чтобы остановить смерть. Только ее мечты. Она сама не заметила, как уснула. Может быть, все это тоже было сном, кошмарным сном, ниспосланным ревнивым духом.

Кошмар не закончился, когда Нора проснулась. Дуг все еще лежал в ее объятиях. У него начался жар. Она попыталась напоить его водой, но он едва мог глотать. Возможно, он не сможет также есть — если кто-нибудь в Нэнни-Тауне принесет им еды. В хижину проникал довольно яркий свет, значит, солнце было уже высоко в небе.

Вдруг простая бамбуковая дверь раскрылась, и угрюмый охранник впустил Маану. Она принесла горшок с супом из чечевицы, несколько лепешек и плошку с мазью. Нора сразу же по запаху узнала, что это бальзам, который готовила Нэнни. Она не слишком доверяла ему, но все же когда-то он помог ей против очень сильных болей.

— Это все, что у меня было, — извинилась Маану. — У меня нет таланта, чтобы стать баарм мадда, ты же знаешь.

Нора кивнула.

— Мы и так должны тебе больше, чем когда-либо сможем возместить, — сказала она сухо. — А как насчет Нэнни?

У той было много лечебных средств. И прежде всего она открыла бы Норе доступ к ее собственным запасам. Маану в своей характерной манере пожала плечами.

— Нэнни и Квао еще совещаются, — ответила она. — О том, что с вами делать.

Нора подняла брови.

— Разрешить ли Аквази продолжить начатое им дело? — насмешливо спросила она.

Маану покачала головой. В ее глазах стояла тоска.

— Аквази изгнали из Нэнни-Тауна, — сказала она тихо. — Я хотела пойти с ним, но он... Он был таким злобным, что я думала — он что-нибудь сделает со мной. И с детьми... — Увидев исполненный ужаса взгляд Норы, она быстро добавила: — Джеф сейчас у Нэнни, Дэдэ у Принцессы, так что не беспокойся.

— Нэнни его изгнала?

Нора не могла поверить в это. Дуг, лежащий у нее на руке, с трудом открыл глаза. По всей видимости, он пытался следить за их разговором, и это было хорошим признаком. Ночью, когда он метался в бреду, Нора уже думала, что потеряла его.

— Изгнали, — повторила Маану. — Ему никогда не разрешат вернуться назад, Кудойе и Аккомпонг его тоже не примут, туда уже посланы люди. Но он, конечно, может выжить и один, он... — Она закусила губы.

— По... почему? — Дуг с трудом произнес эти слова. Нора окунула тряпку в воду и смочила его губы.

— Тысяча причин, — ответила Маану. — Непослушание, самовольное незаконное присвоение власти, угроза миру. Если до ушей губернатора дойдет, что здесь белых людей замучили до смерти, то о признании маронов не сможет быть и речи.

— Тогда я не понимаю, почему нас оставляют здесь, и...

Нора не сказала больше ни слова, но ее глаза, прикованные к тяжело раненному мужчине на ее руках, говорили сами за себя.

Маану снова пожала плечами.

— Об этом они еще совещаются. Может быть, они решат убрать вас.

— Что? — с ужасом спросила Нора. Дуг болезненно скривил лицо, когда она возмущенно выпрямилась. — Они хотят нас убить? После всего, что было?

— Они могут приказать убить или отпустить вас. Однако если он в таком виде появится в Кингстоне, — Маану указала на Дуга, — то это произведет плохое впечатление. А если он умрет, тогда они вообще не смогут отпустить тебя.

Тогда останется только одно: она бесследно исчезла, Аквази убежал со своей белой проституткой, а о Норе и Дуге Фортнэме в Нэнни-Тауне никто и никогда ничего не слышал.

Нора потерла себе висок.

— Почему же мне тогда не дают лечить его раны? — спросила она.

Маану вскинула брови.

— Об этом они как раз совещаются, — повторила она.

Нора вздохнула.

— Но я бы вас отпустила, — сказала Маану. — Эти мусульмане, эта семья, которую ты отпустил на свободу, Дуг, помогут вам. Даже подвергаясь опасности снова попасть в рабство и риску быть наказанными. Мужчина считает, что он может поддерживать тебя или даже нести.

Дуг попытался встать, но Нора покачала головой.

— Мимо часовых? — спросила она.

— К Толо. Мы можем сделать вид, что доставляем к ней раненого, если замаскировать носилки. А затем вы могли бы обойти Нэнни-Таун стороной...

Маану осеклась. Она не особо интересовалась уходом за больными, но знала достаточно, чтобы оценить состояние Дуга. Прямым путем можно было дойти до Кингстона за день или два, но путь через горы занял бы не менее недели. А сейчас был сезон дождей. Больной на носилках, через несколько часов промок бы до костей, кроме того, его трясло в лихорадке, у него была высокая температура. Дуг не добрался бы до Кингстона живым.

— Забудь об этом, — сказала Нора тихо. — Иди к своей королеве и скажи, что мы подчинимся ее решению. Если нам суждено умереть для того, чтобы существовал этот договор, значит, так тому и быть. Но спроси у нее, действительно ли она хочет договора, написанного кровью. Если на Ямайке все должно быть хорошо и между белыми и маронами должен быть мир, тогда обе стороны должны простить друг друга. Белые люди отняли свободу у тысяч других людей, били их плетьми, превращали их в калек. А мароны занимались грабежами и поджогами и тоже били плетьми и калечили людей...