Жуков. Портрет на фоне эпохи - Л. Отхмезури

Если верить Минюку, генералу для особых поручений при Жукове, ни Голиков, ни Хрущев не смогли внятно доложить ситуацию. К счастью, там находился Антонов, сохранивший холодную голову. Он объяснил, что положение еще хуже, чем было доложено Сталину. Дорога на Курск открыта. В 69-й армии, например, больше нет ни одного танка, в ее дивизиях осталось меньше чем по 1000 человек. Жуков немедленно позвонил Сталину: «Необходимо срочно двинуть сюда все, что можно из резерва Ставки и с соседних фронтов». Василевский ответил ему, что 64, 62 и 21-я армии в пути, 1-я танковая армия Катукова, переброшенная с Северо-Западного фронта, сосредотачивается вокруг Обояни, южнее Курска, на случай, если пехота не удержит фронт. Жуков собрался выехать, чтобы лично возглавить оборону Белгорода – ключа к дороге на Курск, когда узнал, что 18 марта город сдан. К счастью, вовремя подоспел авангард 21-й армии – 52-я гвардейская дивизия, – остановивший продвижение эсэсовских дивизий, которым не удалось перейти Донецк.

Бедов, начальник охраны Жукова, рассказывает, что маршал, увидев окружающий его беспорядок, потребовал от Сталина снять Голикова. Он вспоминает, как слышал телефонный разговор: «Он сказал, что генерал Голиков не способен справиться в создавшейся обстановке… повторяет старые ошибки. Под Сухиничами он плохо показал себя, командуя 10-й армией. А теперь допустил более серьезный просчет. Не можем мы губить войска»[603]. Жуков дал волю своей старой неприязни к человеку, который с радостью отдал бы его в руки палачей из НКВД. Сталин послушал его и 21 марта заменил Голикова на посту командующего Воронежским фронтом Ватутиным. «Три дня Жуков, – рассказывает Бучин, – мотался между передовым краем и штабом фронта, разместившимся в деревне Стрелецкой. Наша оборона уплотнялась с каждым часом, подтягивалась вся 21-я армия. Дороги у Обояни капитально испортились – сосредоточивалась танковая армия [Катукова]. Нового командующего фронтом Ватутина Жуков провез по штабам становившихся в оборону соединений, привозил и на передний край. Комичное зрелище: невысокий Жуков решительно шагал, показывая рукой в ту или другую сторону, а рядом и чуть позади семенил крошечный Ватутин. Роскошного маршала А.М. Василевского 22 марта отправили восвояси. Жуков оказывал ему всяческое внимание и велел отвезти полководца на полевой аэродром на нашем „хорьхе“»[604].

Манштейн быстро увидел, что советская оборона окрепла. Его первоначальный план заключался в том, чтобы перейти через Донец южнее Белгорода, а затем двинуться на северо-восток к Короче, чтобы замкнуть кольцо в тылах Центрального и Западного фронтов в 150 км. Но оттепель не позволила перейти реку по ставшему слишком тонким льду, благоприятный момент был упущен, а 52-я гвардейская дивизия держалась твердо. Через сорок восемь часов Жуков приедет в это соединение вместе с Ватутиным и щедро наградит ее солдат и офицеров. У Манштейна не осталось выбора, кроме как двигаться вдоль западного берега и атаковать советские войска в лоб. Это лишило его главного козыря – маневра – и заставило готовить для взятия Курска классические клещи. Отныне, чтобы создать вторую клешню, ему нужна была помощь Клюге, командующего группой армий «Центр», позиции которой находились в 70 км севернее Курска. Но тот отказался помогать, ссылаясь на состояние трех своих армий, от которых ждали атаки в южном направлении. IX армия Моделя только что оставила Ржевский выступ под натиском войск Западного и Калининского фронтов, деятельность которых координировал Жуков. II и II танковая армии были обескровлены непрерывными атаками советских войск, которые с 15 февраля также координировал Жуков. С 20 марта помощь Клюге уже была не нужна: началась оттепель, и люди, лошади, техника тонули в грязи, от паводка реки и ручьи расширились в два-три раза. Вследствие этого Манштейн приостановил свои наступательные операции. Жуков смог перевести дух: Курск устоял.

В апреле 1943 года затишье установилось на всем Восточном фронте, кроме Кавказа, где продолжались второстепенные операции вокруг Новороссийского порта и на Таманском полуострове. Силы обеих сторон были истощены. Им надо было пополнить войска, обучить новобранцев, сколотить боевые соединения из спешно присланных зимой подкреплений, не имевших боевого опыта. В центре огромного фронта протяженностью 2350 км образовался удерживаемый Красной армией выступ, Курская дуга, глубоко вдававшийся в немецкие позиции. Сразу за ним к северу силы Клюге занимали другой выступ, Орловский, который вдавался уже в советские позиции. Эта перевернутая буква S привлекала к себе внимание обоих противников.

Обе стороны подсчитывали потери. В этом отношении итог зимнего советского наступления впечатляющ. Румынские, итальянские, венгерские и немецкие войска потеряли 107 дивизий, больше 40 % всех своих сил, задействованных на Восточном фронте; 250 000 румын, 185 000 итальянцев, 140 000 венгров и около 500 000 немцев были убиты или пропали без вести (безвозвратные потери), ранены, взяты в плен. Полностью уничтожены более 2000 танков и 1000 самолетов. Наконец, фронт отодвинулся в южной своей части на 500 км, навсегда сделав недосягаемой для вермахта Волгу и кавказскую нефть. Второе стратегическое наступление рейха закончилось катастрофой. За зиму советские войска потеряли полмиллиона человек и в пять или шесть раз больше танков, чем немцы. Их февральское стратегическое наступление было остановлено контрударом Манштейна. Жуков в своих мемуарах не написал об этом ни слова. Зато он намекает на победу в Демянске и на Ржевском выступе, хотя немцы сами, по собственной инициативе, оставили эти две позиции.

Контрнаступление Манштейна (март 1943 г.)

Сталин был разочарован: как и в 1942 году, ему приходилось отложить на будущее мечты о разгроме немецкого Восточного фронта одним ударом. Контрудар Манштейна, похоже, вылечил Жукова и Василевского – первый нуждался в этом сильнее, чем второй, – от рецидивов мегаломании, которые уже дважды частично нивелировали успехи зимних контрнаступлений. Он вернул их к реальности, умеренности и осторожности. В тактическом и оперативном плане больше не будет речи о том, чтобы бросать танковые корпуса в глубокие прорывы, если неприятельские силы на флангах не были скованы. Цели операций будут в точности соответствовать реальным силам и средствам фронтов. Отныне войска будут действовать последовательными ударами, прерываемыми паузами. В стратегическом плане вновь был открыто поставлен вопрос об обороне, впервые с выхода в начале 1930 годов работ Свечина.

Три недели после остановки контрнаступления Манштейна (20 марта – 10 апреля 1943 г.) стали поворотным моментом советско-германской войны, поскольку оба противника были в состоянии захватить инициативу. И главную роль сыграл здесь Жуков со своим коллегой и будущим сватом Василевским.

До 23 марта Жуков оставался в полосе Воронежского фронта на южном фасе Курского выступа. 23-го и 24-го он, вместе с Рокоссовским, посетил 13-ю армию, на этот раз на северном фасе выступа. 26-го он присутствовал в Москве на совещании в Ставке. Затем, с 27 марта по 1 апреля, снова объезжал войска Воронежского фронта, теперь расположение 6-й и 7-й гвардейских армий. Там к нему присоединился Василевский, и десять дней они работали вдвоем. Так же вместе они противостояли Сталину, когда тот, в очередной раз поддавшись оптимизму и желая захватить инициативу в свои руки, потребовал разработки плана наступления с Курского выступа. На этот раз Жуков и Василевский открыто объявили ему об опасности попасть в клещи в случае удара немцев, чьи силы сосредоточены по обеим сторонам выступа. Затем последовала дискуссия относительно простой альтернативы: следует ли что-то предпринять весной 1943 года для захвата стратегической инициативы или же дождаться немецкого наступления, а затем контратаковать? Выбор во многом зависел от того, насколько правильно удастся разгадать замыслы врага.