Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

— Не задерживайся! Тебя ожидает Круг Старейшин, и, если им придется ждать слишком долго, это не послужит тебе на пользу.

Мара даже споткнулась от неожиданности:

— Меня ожидают? Как это может быть?

Однако Калиани не стала отвечать на вопрос, который показался ей бессмысленным. Она потащила Мару сквозь толпу, привлекая всеобщее внимание. Прохожие пялились на них и тыкали пальцами в их сторону, кое-кто презрительно сплевывал. Цуранская гордость заставила властительницу Акомы пренебречь такими оскорблениями: обращать на них внимание было бы ниже ее достоинства, но у нее не оставалось ни малейшего сомнения: для этих людей она заклятый враг.

Но любопытство пересилило. Мара спросила:

— Почему люди в моей стране ничего не слыхали об этом городе?

Калиани протащила ее мимо раскрашенной повозки, влекомой двумя злобными квердидрами; ими управлял сухонький старичок в накинутом на плечо пледе, сшитом из разноцветных лоскутов. В его повозке находился странный музыкальный инструмент, и люди на улице кидали ему монетки или весело окликали его, упрашивая что-нибудь для них сыграть. Он отвечал короткими фразами и дружелюбно улыбался.

— Если бы кто-нибудь из вашей страны услышал о нем, ваша Ассамблея прикончила бы его, чтобы не болтал, — сварливо ответила Калиани. — Башни, которые ты видишь, и все эти здания, вырубленные в скалах, возведены силой магии. Если бы тебе был открыт доступ в Город Магов у тебя на родине, ты могла бы увидеть такие же диковинки. Но в Цурануани Всемогущие сохраняют чудеса, которые может творить их сила, только для самих себя.

Мара нахмурилась. Она припомнила, как не хотелось Миламберу рассказывать о той поре его жизни, когда он состоял в Ассамблее. Ей пришло в голову, что клятвы, связывающие его с Ассамблеей, должны быть устрашающе сильными, чтобы обеспечить молчание такого могущественного чародея. Она ничего не знала о характере магов, но в свое время из слов Хокану поняла, что Фумита — не алчный человек. Наделенный магической силой и окутанный тайной, но явно не из тех, кто ставит собственную выгоду выше общего блага народов Империи.

Могло показаться, что в распоряжении Калиани имелись колдовские средства для чтения мыслей Мары.

— Кто знает, почему маги у вас такие скрытные? — пожав плечами, ответила она на вопрос, не высказанный вслух. — Не все они скверные люди. Большинство

— это просто ученые, которые стремятся только к постижению тайн своего искусства. Возможно, в самом начале они создали свое братство для защиты от какой-то угрозы или для противодействия необузданной, опасной магии чародеев-отступников, не пожелавших обучаться умению владеть собой или использовавших колдовской дар во зло. Только боги могут это знать. Но если в прошлом и существовали благие намерения и убедительные доводы в пользу такого образа действий, с течением времени цуранские маги сильно подпортились. С точки зрения турильских законов не может быть никакого прощения тем, кто убил тысячи девушек, лишь бы не дать развиться их талантам.

Мара почуяла, что события могут принять неприятный для нее оборот.

— Так что же, меня будут судить за не праведные деяния всей Империи? — возмутилась она.

Взгляд Калиани заставил ее замолчать.

— Отчасти, госпожа Мара. Если ты хочешь, чтобы мы тебе помогли потягаться с Ассамблеей, тебе придется нас убедить. Если мы возьмемся за дело, это будет не ради спасения Акомы, не ради твоей личной победы и даже не затем, чтобы сделать Империю более справедливой страной. Ибо для нас честь твоих предков и даже жизнь твоих детей значат не больше, чем пыль на ветру.

Если бы старая волшебница не тянула Мару за собой, вцепившись мертвой хваткой в ее руку, властительница остановилась бы как вкопанная:

— Что же может тронуть сердца ваших людей, если не жизнь юных?

Несмотря на все усилия, Мара не смогла скрыть негодование.

Ответ Калиани прозвучал столь же безлично, как шорох морских волн, накатывающихся на песчаный берег:

— Если мы о чем-то жалеем, то лишь о потере магов, которые умерли, так и не применив свои таланты. С каждым из них связана безвозвратная утрата тех или иных познаний. И если что-то вызывает в нас отчаяние, то лишь мысль о чо-джайнах, непревзойденных Мастерах, которые в вашей стране отлучены от магии, составляющей славу их расы.

— Запретное! — Мгновенно придя в возбуждение, Мара на минуту даже забыла о страхе. — Так, значит, королева чо-джайнов имела в виду колдовскую силу, когда говорила о Запретном?

Прямого ответа Калиани не дала.

— Именно этот секрет, госпожа Мара, ты должна будешь раскрыть, если не погибнешь в споре со Всемогущими. Но тебе придется убедить Круг Старейшин Турила в том, что ты достойна нашей помощи. Мы выслушаем тебя и примем решение. Выбирай слова очень осторожно: если уж ты увидела этот город, то опасности, которым ты подвергаешься, удваиваются.

Они миновали массивную арку, за которой начинался лабиринт сводчатых коридоров, освещенных рядами ярких шаров работы чо-джайнов. У Мары дух захватывало при виде резных колонн, отполированных до невообразимого блеска; даже в императорском дворце она не видела ничего подобного. Люди, собирающиеся в приемных и на широких площадках, были облачены в одежды, расшитые бисером, и в головные уборы из перьев; встречались и слуги в простых кильтах. Про других, носивших белые хитоны, Калиани сказала, что это ученики, овладевающие тайнами магического искусства. Все встречные кланялись старой колдунье, а взгляды, которыми они провожали Мару, — она ощущала их так, словно горячие угли касались ее спины. Здесь чувствовалось присутствие колдовских сил, которые витали в воздухе и, казалось, заставляли даже эхо звучать глуше. На Мару внезапно накатила жгучая тоска: больше всего ей сейчас хотелось оказаться у себя дома, среди знакомых стен, в мире, обычаи которого она понимает.

Калиани потянула ее в более широкий коридор, который привел их в просторную гулкую приемную. Сотни канделябров заливали светом помещение, так что Маре даже глазам стало больно. По другую сторону от приемной располагался громадный зал, окруженный галереями, которые образовывали причудливую многоярусную колоннаду. Десятки фигур в хитонах группировались по краям зала. Прямые и винтовые лестницы позволяли переходить на более высокие ярусы — вплоть до шестого.

— Здесь наш архив, — объяснила Калиани. — Сюда стекаются все знания и хранятся копии всех записей, касающихся науки чародейства. В этом зале мы собираемся, когда магам Турила необходимо принять совместное решение. У нас не существует ни организации вроде вашей Ассамблеи, ни каких-либо формально признанных руководителей; только та, которая по общему согласию получает имя Калиани, наделяется правом быть распорядительницей собраний.

Вместе с престарелой провожатой Мара проходила между ограждениями нижнего яруса. Она то и дело нечаянно касалась локтями стен, инкрустированных раковинами коркара и черным деревом, которые складывались в странный узор из спиралей. Почему-то этот узор заставлял Мару чувствовать себя особенно неуютно. Опорами винтовых лестниц служили резные тотемные столбы, изображающие мифических монстров — с клювами и клыками, покрытых чешуей или диковинным оперением, с хищным змеиным разрезом глаз. Калиани поторапливала Мару, пока они пересекали пространство зала, в центре которого, на полу, был изображен круг. Казалось, что края круга обозначены золотым светом; не приходилось сомневаться, что этот эффект достигается силой неких чар. Властительница Акомы видела, что верхние ярусы теперь заполнены людьми в хитонах и все взгляды устремлены на нее; она не могла отделаться от ощущения, что ее собираются принести в жертву и ждут лишь последнего ритуала, после которого ее судьба будет решена окончательно.