Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит

Возможно, Симанович открыл Распутину глаза на жалкое положение евреев в Российской империи и познакомил его с другими евреями, жившими в городе10. Одним из этих людей был Генрих Слиозберг, известный адвокат, один из главных защитников прав евреев в России. Впервые они познакомились в 1914 году, когда Распутин пришел к нему просить деньги на богадельню в Покровском. Потом Распутин пригласил Слиозберга на обед, словно они были старыми знакомыми. Распутин произвел на Слиозберга большое впечатление. «В его глазах было что-то притягательное, – вспоминал он. – Конечно, отсутствие культуры сквозило в каждом жесте и каждом слове. Но не слушать его было невозможно. Каждая фраза была настолько живой, и каждая доказывала, что это человек чрезвычайно умный»11.

Разговор зашел о еврейском вопросе. Распутин сказал Слиозбергу, что, благодаря его разговору с царем, на месте обнаружения тела мальчика Ющинского (убийство этого подростка стало причиной дела Бейлиса) в Киеве не была построена часовня. Распутин сказал царю, что тем самым мальчика превратят в мученика, а это недопустимо, поскольку никаких доказательств ритуального убийства найдено не было. Примерно в то же время, когда состоялся обед со Слиозбергом, Распутин стал высказывать свои взгляды публично. Он говорил журналистам, что дело Бейлиса – это всего лишь происки смутьянов12. Распутин говорил Слиозбергу о своей роли в «деле дантистов» – еще одном скандале, разразившемся в России. Евреям было запрещено жить в Москве – исключение делалось для дантистов. Когда появилось множество евреев с дипломами стоматологического института в Пскове, началось расследование, которое выявило настоящий конвейер фальшивых документов на продажу. Некоторые виновники предстали перед судом, а дантистов-евреев выслали из Москвы. Распутин, как он сам говорил Слиозбергу, помог многим из этих людей и избавил несколько сотен от необходимости покидать город. По-видимому, Распутин говорил правду. Другие источники также подтверждают, что Распутин помог евреям-дантистам остаться в Москве. Хвостов говорил, что это правда и что за свои старания Распутин получил лишь «меховую шапку и шубу», хотя для улаживания дела пришлось раздать взяток на 30 тысяч рублей. Распутин помогал не только дантистам. Он помог многим евреям избежать военной службы во время войны13. В конце обеда Распутин дал Слиозбергу важное обещание, сказав, что попытается добиться отмены «черты оседлости»[27]. «Не будь я Распутин, если я не добьюсь этого», – сказал он Слиозбергу14. О том же Распутин говорил и Вере Жуковской, но добавил, что, хотя он и хотел бы, чтобы евреи могли жить в любом месте Российской империи, они не должны пользоваться теми же правами, что и русские. Жуковская полагала, что Распутин помогал евреям не бескорыстно, а за деньги – впрочем, это утверждение противоречит хорошо известному и многими подтверждаемому равнодушию Распутина к богатству и роскоши15. Если Распутин и говорил об этом с царем, то дальше беспредметных разговоров дело не пошло. Николай, как и Александра, был убежденным антисемитом и, как многие русские того времени, не был сторонником идеи отмены черты оседлости и дарования евреям полных прав. Черта оседлости пережила Распутина и династию Романовых и была отменена указом Временного правительства в марте 1917 года.

Дмитрий Рубинштейн родился в Харькове (в черте оседлости) в бедной еврейской семье. В конце XIX века в этом регионе сложилось богатое и очень живое еврейское сообщество. Дмитрий был одаренным ребенком, он учился в лицее в Ярославле, получил ученую степень по юриспруденции и занялся банкирским делом. Со временем он стал купцом первой гильдии, директором и председателем совета Франко-Русского банка в Петербурге. Рубинштейн, которого звали просто «Митькой», разбогател, обзавелся полезными связями. Несмотря на презрение со стороны элиты общества, он вместе со своей женой Стеллой уверенно поднимался по социальной лестнице. Неудивительно, что он занялся благотворительностью, – это был самый верный путь в столичную элиту. Рубинштейны много жертвовали на военный госпиталь императрицы в Царском Селе, а также на лазарет Вырубовой. В 1914 году они пожертвовали 20 тысяч рублей на благотворительный фонд вдовствующей императрицы, за что Дмитрий был удостоен ордена Святого Владимира четвертой степени. Но казалось, что выше еврею уже не подняться. Многие возможности были для него закрыты. У Рубинштейна была мечта: он хотел стать действительным статским советником. Однако все пути к ее достижению были закрыты, сколько бы он ни старался. Все его просьбы неуклонно отклоняли16.

В какой-то момент Рубинштейну стало ясно, что без помощи Распутина ему не обойтись. И он стал часто бывать на Гороховой. Осенью 1915 года он попал в донесения агентов охранки. В ноябре агент докладывал, что Рубинштейн живет в доме, принадлежащем княгине Софии Игнатьевой на Царицынской улице, который хочет перекупить с помощью Распутина, за что обещал ему 20 процентов комиссионных. В донесении говорилось также, что Рубинштейн на собственные деньги создал лазарет для солдат в арендованном на Васильевском острове доме – благодаря этому широкому жесту Распутин сумел добиться для него аудиенции у императрицы17.

Впервые Александра упоминает о Рубинштейне в письме к Николаю в сентябре 1915 года. Ей стало известно – то ли от самого Рубинштейна, то ли от Распутина – что он пожертвовал из собственных средств тысячу рублей на постройку аэропланов для русской военной авиации. Он был готов пожертвовать еще 500 тысяч, если станет действительным статским советником. Александре эта просьба была отвратительна: «Как некрасивы эти просьбы в такое время, – благотворительность должна покупаться – как гадко!» Распутин, будучи реалистом, сказал Александре, что, хотя ей это и не нравится, в такие времена, когда государство отчаянно нуждается в деньгах, подобные просьбы следовало бы удовлетворять18. И Рубинштейн был не одинок. Некий Игнатий Манус, крещеный еврей, богатый банкир и промышленник, тоже много жертвовал на благотворительность. В 1915 году он стал действительным статским советником. Как и Рубинштейн, Манус поддерживал отношения с Распутиным по той же причине, что и многие русские: Распутин был единственным в России человеком, имеющим доступ к царице, а через нее – к царю. Влиятельные люди и те, кто стремился сделать карьеру, не могли игнорировать Распутина, сколь бы неприятен он им ни был. Рубинштейн и Манус не знали друг друга, но состязались за благосклонность Распутина. Как вспоминал Глобачев, оба устраивали для него большие банкеты и с его помощью заключали выгодные сделки и получали важные контракты. Со всех сделок Распутин получал свою долю. Иногда эти суммы его удовлетворяли, иногда нет, и тогда он устраивал скандал и требовал больше. Деньги шли на содержание его квартиры на Гороховой и жизнь семьи в Покровском, хотя большую часть средств он просто раздавал19. Такие отношения устраивали обе стороны. Они использовали Распутина, Распутин использовал их, и все добивались своих целей.