Что может армия - Дэвид Марк Вебер

Было очень тихо, почти тихо во всем огромном соборе, а затем Гейрлинг широко улыбнулся и поднял руки.

— И теперь, дорогие возлюбленные, — сказал он, — мы собрались здесь вместе перед Богом и архангелами и перед лицом этой компании, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину в святом браке; это почетное положение, установленное Богом и архангелами, означающее для нас мистический союз, который существует между Богом и Его Церковью; который является священным поместьем, которое архангел Лэнгхорн украсил и расцветил своим присутствием в свое время здесь, на Сейфхолде, и архангел Бедар считает его почетным среди всех людей: и поэтому никто не должен входить в него необдуманно или легкомысленно; но благоговейно, осторожно, обдуманно, трезво и в страхе Божьем. В это святое поместье эти два присутствующих человека приходят сейчас, чтобы соединиться. Если кто-нибудь может привести справедливую причину, по которой они не могут быть законно соединены вместе, пусть он сейчас скажет, или же впредь навсегда замолчит.

* * *

Айрис Аплин-Армак задавалась вопросом, не расколется ли ее лицо от улыбки, когда она выплывала из Манчирского собора на крыльях свадебного марша органа. Она вцепилась в руку Гектора гораздо крепче — и собственнически, — чем позволила себе по дороге в собор. Вероятно, это было нарушением протокола, но теперь он принадлежал ей, полностью ей, и это был день их свадьбы. Все эти политические расчеты, все эти детали процедуры, протокола и придворного этикета могли бы занять себя где-нибудь в другом месте. Она снова будет беспокоиться о них после медового месяца.

Она хихикнула — положительно, она хихикнула — при этой мысли, потягиваясь внутри, как ящерокошка, стремясь к радости, которая, как она знала, была потеряна навсегда в те тоскливые годы в Делфераке. Солнечный свет, падающий вниз, был не более ярким, не более согревающим, чем солнечный свет, заполняющий каждый уголок и щель ее сердца. Ее брат был в безопасности, утвержденный в своей короне, и она, после стольких штормов и стольких отчаяний, попала в безопасную гавань с молодым человеком, которого она так неожиданно полюбила. Это было…

У нее не было абсолютно никакого предупреждения, но внезапно Гектор обхватил ее руками, сбил с ног и швырнул на землю. Она напряглась, шок пронзил ее, и раздался раскат грома, подобный концу света, яркая вспышка, наполовину скрытая телом Гектора, звук, похожий на шипение тысячи змей, еще один звук, похожий на удар бейсбольного мяча о перчатку кэтчера, и его внезапный, судорожный вздох. Раздались первые крики, внезапное осознание ужаса, а затем его тело обрушилось на нее, ужасно и ужасающе безвольно. Что-то горячее и мокрое брызнуло на ее свадебное платье, ее голова ударилась о ступеньку собора, и ее собственный отчаянный крик отрицания унесся в темноту вместе с ней.

Княжеский дворец, город Манчир, княжество Корисанда

— Это моя вина. Это все моя чертова вина, — проскрежетал Корин Гарвей. — Я знал, что что-то не так — я знал это — и я все еще…

— Нет, это не твоя вина, — категорично сказал его отец. Глаза графа Энвил-Рока потемнели, лицо осунулось, когда он посмотрел на своего сына, но в его голосе не было сомнения. — Мы приняли все меры предосторожности, какие только могли придумать, за исключением того, чтобы фактически очистить площадь, и Айрис и Филип были правы. Эта свадьба была важнейшей составляющей частью нашего прихода в империю. Если бы мы допустили, чтобы казалось, что мы так боимся того, как отреагируют на это наши собственные люди, это было бы катастрофой.

— А это не стало? — Черные швы, закрывающие длинную глубокую рану на правой щеке Гарвея, отчетливо выделялись в свете лампы, а левую руку он держал на перевязи. — Лэнгхорн, отец! У нас более двухсот убитых — и вдвое больше раненых — в дополнение к Гектору и Айрис!

— Знаю. Я знаю! — Выражение лица Энвил-Рока было горьким. — Но мы никогда не думали, что они будут такими глупыми! Даже проклятый ракураи должен был знать лучше, чем нападать на Айрис….

Гарвей знал, что его отец был прав, но от этого ему не стало ни на йоту легче. Было безумием нападать на Айрис напрямую, особенно в этот день. Что бы ни думали сторонники Храма, ярость, которую это должно было вызвать среди тех, кто любил ее и ее брата, была бы неисчислимой. Они знали это и ожидали, что ракураи будут достаточно умны, чтобы понять то же самое. И поэтому, несмотря на то, что они добросовестно пытались включить такие угрозы в свои расчеты, они никогда по-настоящему не верили, что это произойдет.

Они были неправы.

Это не было похоже на гигантские взрывы, которыми «ракураи» впервые объявили о своем существовании. Он полагал, что все они должны быть благодарны за это, хотя в данный момент было трудно быть благодарным за что-либо. У них не было свидетелей — ни одного выжившего свидетеля, — которые точно видели, что произошло, но улики свидетельствовали о том, что это была работа фанатика-одиночки. Как он разместил свою взрывчатку на месте, оставалось загадкой, но, по крайней мере, они знали, где он был: где-то в первых нескольких рядах места, которое было огорожено веревкой для тех, кому требовалась помощь, чтобы передвигаться, или кто не мог стоять в течение длительного времени.

Люди с возрастом становятся слабыми, уже не способными должным образом заботиться о себе, — с горечью подумал он. — Люди — молодые или старые — с болезнями позвоночника, у которых были ампутированы конечности или навсегда искалечены в результате несчастного случая или болезни. Люди, которые уже достаточно настрадались и без того, чтобы сэр Корин Гарвей позволил кому-то покончить с их жизнью в один момент запредельного ужаса.

Полукруг кровавой бойни вокруг места, где находился убийца, был невероятным. Тела были разорваны на части, как будто зарядом шрапнели или картечью, и это было именно то, что произошло. Кем бы ни был этот кровожадный ублюдок, он явно знал, что делал, и ему каким-то образом удалось протащить эквивалент одного из чарисийских «подметальщиков» мимо всех предосторожностей и наблюдателей Гарвея. Взрыв послал десятки — возможно, сотни — старомодных полудюймовых мушкетных пуль, разлетевшихся веером в сторону свадебной процессии.

Шестьдесят два из известных погибших были солдатами и стражниками Гарвея. Их тела поглотили большую часть взрыва и ярости, но более сотни мирных жителей, собравшихся у собора, были либо убиты взрывом на месте, либо затоптаны до смерти в последовавшей панике.

— Кто бы ни планировал это, он точно знал, что делал, — сказал Энвил-Рок после долгого, задумчивого момента. — Он поставил свою чертову бомбу точно в нужное положение и взорвал ее точно в нужный момент.

— Почему не по дороге? — спросил Гарвей. Отец посмотрел на него, и он пожал плечами. — Возможно, это не имеет значения, но почему он ждал? Как вы говорите, он, очевидно, знал, что делал, так зачем ждать? Каждую минуту, пока он сидел там, была минута, когда один из моих людей — или даже я, помоги нам Бог, — мог заметить его, понять, что что-то не так. Так почему бы не убить их как можно скорее, а не рисковать задержкой?