Распутье - Иван Ульянович Басаргин

встречался с такими большевиками, как Суханов, Пшеницын, Губельман, Лазо. С одними здесь, с другими в Питере, с третьим в Забайкалье. Добрые и понимающие люди. Но вот эти же люди, да и те, что сидят в Сибревкоме, почему-то не пропустили наших военнопленных, что возвращаются домой. И эти бывшие узники немецких лагерей теперь с пеной у рта, со штыками наперевес рвутся на родину. Вот с их-то помощью и потеснены наши в сторону запада. Они и здесь злы, как черти. Будешь зол, когда на тебе мундир японский, ешь из японских рук – отвергла Россия. Это пример того зла и небрежности к людям, что произошел и с Устином Бережновым. Такого командира выбить из седла! А генерал Вержбицкий собрал под пятьдесят штыков, это бывшие семеновцы, каппелевцы, наши пленные. И они всё подъезжают и подплывают. Но мы не к ним, а от них.

Газеты шумно пишут о преступлении есаула Бочкарева. Меркулов направил его с несколькими пароходами завоевать Сахалин и Камчатку. Начал завоевывать, ограбил магазины и склады «Центросоюза», затем всех частных промышленников. Всю пушнину собрал на пароход. Проплыл мимо Владивостока, зашел в Шанхай, где продал пушнину и пароход и уехал в Индию отдыхать. Жарится под пальмами, а Меркулов шлёт ему проклятия. Первый в ответ благодарит за повышение в чин генерал-майора, второй бесится.

Все чаще раздаются голоса, что Япония нароком начала вторую гражданскую войну на Дальнем Востоке, чтобы еще больше ослабить этот край, сделать Японию до Байкала. Для этого нашли покладистых правителей в лице братьев Меркуловых и иже с ними. Другие отказались, а эти творят такое зло, что и описать трудно. Когда же конец?

Приходил Федор Силов, шибко сокрушался, что Устин попал в такую передрягу. Сами они воюют под Ольгой, как могут. Каппелевцы их жмут, держат в сопках. Андрей Андреевич Силов счас чуть ли не генерал. Взял всё на себя, потому как лучшие партизаны ушли в тайгу, а оттуда пробираются в Сучан, чтобы помочь своим. Тоже подтвердил, что люди стали везде свирепее. Каппелевцы вторично сожгли хутор Силовых. Грабят деревни, вешают подозрительных. А ведь, кажись, пришел мир. Тогда как же приходит мир? Значит, обманулись большевики в добрых намерениях бывших генералов? Да и были ли они? Сказывал о зверствах Тарабанова, что чинил в Сучане. Счас ранен, за него другие то же делают. Была бы дана потачка, убивать найдется кому.

Ну а то, что не взяли меня в армию, то я даже рад. Из меня сейчас вояка плохой, труслив стал, да и прошлое часто приходит в жутких снах. Это значит, что-то с душой неладно. Аминь…»

5

Весна 1922 года. Пришло известие, что разбиты наголову под Волочаевкой белые и японцы. Освобожден красными Хабаровск. Город Владивосток зажат партизанами в тиски. Солоно приходится белым и японцам в Сучане. Устина это как-то не тревожило. Хотя тревога за свое отвержение не покидала его. Но пока никто не трогал, не беспокоил. Давно грозился Кузнецов забежать в деревню и повесить Бережновых, всех, от мала до велика, да всех вверх ногами. Но пока только грозил. Прислал письмо Тарабанов с такой же угрозой, что выжжет всю деревню за смерть комиссара анархистов Коваля. Тоже пока было не страшно, тем более что на такую прогулку нужны были силы, много людей, потому что на тропах сторожили белых партизаны, которые тоже сюда еще не заглядывали, кроме Федора Силова. Деревня оторвана от мира, но деревня знает, чем живет мир. Этим занят Макар Сонин.

Май. Весна затопила сопки зеленью. Волнуется тайга под ветром. Приносит ветер душистый запах черемухи, что густо расцвела по забоке. Текут по небу белоснежные облака, тихие и мирные.

Воскресенье. Собрались мужики и бабы на полянке, лузгают семечки, перебрасываются словами. Устин рассказывает о боях с германцами, о дальних краях. Степан Бережнов спорит с Сониным о наступающей власти антихриста. Доказывает ему, что она кроме голода и разрухи ничего не принесет, что большевики немудры, потому как они сплошь безграмотны. Это давний спор, он уже давно надоел сельчанам.

От поскотины бежали мальчишки, заполошно кричали:

– Белые идут! Белые идут! Конница!

Устин Бережнов пронзительно свистнул. С луга на его свист ответил ржанием Коршун. А белые – вот они. Свалили забор поскотины, в лихом намёте несутся на мужиков и баб. Сомнут под копытами коней, раздавят мирную жизнь деревни.

Журавушка бросился в дом, выскочил с винтовкой. Для него всё равно, что белые, что красные – все враги. То же и для Устина. Устин уже был на коне, пусть без седла.

Метнулся домой и Степан Бережнов. Выскочил оттуда с булкой хлеба и солонкой соли навстречу белым. Опоздал. «Заговорила» винтовка Журавушки, зачастил маузер Устина, белые посыпались с коней. Устин пустил Коршуна в сторону Медведки, Журавушка бросился на Дубовую сопку. Там болото, туда конные не пробьются. Отряд разделился, одни бросились за Устином, другие за Журавушкой. Первые застряли в болоте, вторые попали под пули Устина. Он легко ссаживал одного всадника за другим, когда ссадил пяток, остальные повернули назад. Повернули еще и потому, что кто-то из отряда закричал:

– Стойте, это же Устин Бережнов! Назад, кому жить охота!

– Товарищ командир, это Устин Бережнов, помните, он нас спасал под Яковлевкой от японцев? Это он! Он признал нас за белых.

– Молчать! Для него все враги, как белые, так и красные.

– Но, товарищ Петров, вам же четко сказал Шишканов, что бы ни случилось, – не трогать Бережнова, – вмешался комиссар отряда. – Бережнов – это наша оплошка, нам ее исправлять. А мы… Ну как я послушался вас?

Отряд собрался в деревне. Степан Бережнов подошел к «поручику» и передал ему с поклоном хлеб и соль.

– Милости просим в нашу деревню, чем богаты, тем и угостим. А те, кто стрелял в вас – это бандиты.

– Бандиты? Вы держите у себя в деревне бандитов! Вы все бандиты! Белых хлебом-солью встречаете? – что есть силы огрел плетью Степана Бережнова. – Молчать! Мы – красные, понятно вам, что мы – красные?! – теряя власть над собой кричал командир отряда Петров.

– А нам все едино, красные вы или белые, пришли с оружием, то встречай, – хмуро проговорил Алексей Сонин. Но тут же сжался от удара плети. – Та-ак. Значит, и красные стали похожи на белых? Было уже у нас такое, когда партизаны Мелёхина вкатили в Каменку под видом белых, чтобы проверить староверов, как они относятся к белым. Было. Вы повторяете то же, товарищ Петров? Вашу рожу я узнал еще