Десятое Правило Волшебника, или Призрак - Терри Гудкайнд

Джегань явно не выглядел убежденным.

– Наверняка вы в чем-то допустили ошибку.

– Нет, ваше превосходительство. Даже великие древние волшебники не могли ничего сделать с магией, когда она уже запущена. В конце концов, магия Одена и была создана для того, чтобы оказывать воздействие на магию, уже «выпущенную на свободу». Ничто менее значительное не может изменить его ход.

Кэлен была вся внимание. Ее удивило, что сестры воспользовались магией, чтобы выкрасть шкатулки Одена, созданные специально для противодействия магии. Может быть, их намерение заключалось в том, чтобы никто не смог использовать их для контрудара?

Наконец Джегань с недоверчивым ворчанием отпустил сестру Улисию, швырнув ее на землю. Она руками взялась за голову, успокаивая боль.

Император мерил шагами шатер, пока обдумывал изложенное только что. Заметив, что кто-то заглянул снаружи, он остановился и сделал знак. Внутрь вошли несколько женщин с кувшинами и налили красное вино в стоявшие на столе кружки. Поток мальчиков-разносчиков устремился в шатер, доставляя тарелки и подносы, полные разнообразной, источавшей горячий пар пищи. Джегань продолжал ходить, почти не обращая внимания на рабов, занятых своей работой.

Когда стол наконец-то был накрыт, император уселся за него, выбрав для этого резной стул. Он размышлял, продолжая наблюдать за двумя сестрами. Рабы молча выстроились позади него, готовые выполнить его приказание или принести то, что он затребует.

Но вот он обратил свое внимание на обед и погрузил пальцы в окорок. Выдрал пригоршню горячего мяса. Другой рукой он отрывал длинные полосы от этого большого куска и клал их в рот, наблюдая за сестрами и Кэлен, будто решая, какой вынести приговор: должны ли они жить или умереть?

Покончив с окороком, он вытащил из-за пояса нож и воспользовался им, чтобы отрезать кусок обжаренной говядины. Затем проткнул ножом красноватый ломоть, поднял его и замер, задумавшись. Кровь стекала с лезвия и дальше, по его руке, к локтю, опиравшемуся о поверхность стола.

Он прервал размышления и улыбнулся, взглянув на Кэлен.

– Не правда ли это лучшее применение для моего ножа, нежели придумала ты?

Кэлен намеревалась промолчать, но не смогла сдержаться:

– Мне больше понравилось мое применение. Жаль только, оно не удалось. Будь это так, мы не вели бы этого разговора.

Он улыбнулся, скорее самому себе.

– Возможно.

Прежде чем впиться зубами и откусить от большого куска, свисавшего с ножа, он хорошенько глотнул вина из стоявшей перед ним кружки.

Наблюдая за Кэлен и продолжая жевать мясо, он сказал:

– Раздевайся.

Кэлен прищурилась.

– Что?

– Снимай свои одежды. – Он сделал жест ножом. – Все.

Кэлен стиснула зубы.

– Нет. Если ты хочешь их снять, тебе придется сорвать их с меня.

Он пожал плечами.

– Я сделаю это как-нибудь в следующий раз, просто ради удовольствия, а сейчас снимай их.

– Почему?

Он поднял бровь.

– Потому что я так сказал.

– Нет, – повторила она.

Взгляд его несущих ночные кошмары глаз скользнул к сестре Улисии.

– Расскажи Кэлен о пыточных шатрах.

– Ваше превосходительство?

– Расскажи ей о том обширном опыте, который у нас есть, убеждать людей поступать так, как нам нужно. Расскажи ей, какие пытки мы применяем.

Прежде чем сестра Улисия успела открыть рот, Кэлен заговорила первой.

– Чего откладывать – давайте сразу к ним перейдем. Никому не интересно слушать твою болтовню на этот счет, как от старой сплетницы. Я уверена, что вы с большой охотой заставите меня страдать, – так займитесь этим.

– О нет, пытки – это не для тебя, дорогая. – Он отломил от жареного гуся ногу и сделал ею жест в сторону молодой женщины, стоявшей позади него. – Пытки – это для нее.

Кэлен взглянула на неожиданно запаниковавшую женщину, а затем нахмурилась, глядя на Джеганя.

– Зачем?

Он откусил немного гусятины. Жир стекал по его пальцам, и Джегань слизывал его с колец.

– Ну, – сказал он, подхватывая ртом мясо, – пожалуй, я сам объясню. Понимаешь, у нас есть такая пытка, где инквизитор делает небольшой надрез в нижней части живота человека, о котором идет речь. – Он повернулся и ткнул гусиной ногой в живот молодой женщины, чуть пониже ее пупка. Гусиная нога оставила жирное пятно на голой коже. – Вот здесь. Затем, – сказал он, поворачиваясь обратно, – инквизитор вводит внутрь живота щипцы и пытается нащупать что-нибудь, пока не ухватится щипцами за часть тонкой кишки. Там все скользкое, и лицо, подвергаемое этому испытанию, при этом не лежит спокойно, если ты понимаешь, о чем я говорю, так что обычно занимает некоторое время, чтобы ухватить надлежащую часть внутренностей. И когда инквизитору удается это, он медленно вытягивает несколько футов кишки наружу. Исключительно тяжелое испытание.

Он наклонился вперед, оторвал очередную полоску окорока.

– А теперь, если ты не сделаешь так, как я говорю, то мы все отправимся в пыточные шатры, – он жестом указал, не выпуская из руки ломоть окорока, налево, – и позволим одному из наших лучших инквизиторов проделать все это с девушкой, стоящей позади меня.

Он снова обратил леденящий взгляд в сторону Кэлен.

– И все потому, что ты отказываешься сделать так, как тебе говорят. Тебе придется наблюдать весь этот мучительный процесс. Придется слушать ее крики, слушать, как она будет умолять оставить ей жизнь, смотреть, как она истекает кровью, наблюдать, как жизненно важные внутренности вытягивают из нее. После того как будет вытянуто несколько дюймов, инквизитор начнет наматывать кишки на трость, словно пряжу, – просто чтобы потом проделывать все аккуратно и опрятно. Затем он сделает паузу и посмотрит на меня.

В этот момент я снова, очень вежливо, буду просить тебя сделать так, как уже указывал тебе. И если ты снова откажешься, мы медленно вытянем еще несколько футов ее мягких, нежных, кровоточащих кишок, наматывая их вокруг трости, и при этом все мы будем слушать ее крики, слезы и просьбы о смерти. Этот процесс может длиться очень долго. Очень мучительное и болезненное испытание. – Джегань весело улыбнулся Кэлен. – А затем, ближе к концу, ты увидишь ее предсмертные конвульсии.

Кэлен подняла глаза на девушку. Та не шевелилась, но стала белой как сахар, насыпанный в вазе, стоявшей на краю стола.

Джегань медленно жевал, а затем прополоскал рот глотком вина.

– А после этого ты увидишь, как мы бросим ее тело на катафалк, к другим безжизненным телам, когда-то принадлежавшим людям, подвергнутым дознанию.

Затем я предложу Улисии и Эрминии выбор: или они отправятся по палаткам, развлекать моих людей, обладающих исключительно чувственными желаниями, или, если предпочтут, пусть подумают о том, как использовать кольцо на твоей шее, чтобы доставить тебе еще большую боль, чем ты испытывала от него до сих пор, выполняя при этом условие: чтобы ты не теряла сознания. Разумеется, мне хочется, чтобы твои чувства восприняли все это в полной мере.