Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Усевшись в окружении своих товарищей, он спросил осведомителя:
– Хочешь что-нибудь сказать перед смертью?
Евмолп потупился и не произнес ни слова. Это молчание неожиданно придало ему достоинства. Он вдруг стал кем-то иным – не тем всегда готовым к шутке, заискивающим весельчаком, которого все знали до сих пор.
– Тебе нечего сказать? – снова спросил Евмен. – Как ты посмел? Они могли перебить нас всех до последнего. Донесение твоего гонца завело нас в безвыходную ловушку.
– Ну и свинья же ты! – обругал его Леоннат. – Будь решение за мной, ты бы у меня не отделался скорой смертью. Сначала я вырвал бы тебе все ногти, а потом…
Евмолп поднял к своим судьям водянистый взгляд.
– Ну? – продолжал давить Александр.
– Государь… – начал осведомитель. – Я всегда был шпионом. С детства я зарабатывал на жизнь, выслеживая неверных жен и получая деньги от рогатых мужей. Больше я ничего не умею. Я всегда гонялся за деньгами и служил тому, кто платил лучше. Однако…
– Однако – что? – надвинулся на него Евмен.
– Однако, с тех пор как поступил на службу к твоему отцу, царю Филиппу, я не шпионил больше ни для кого другого, клянусь. И знаешь почему, мой господин? Потому что твой отец был выдающимся человеком. О, разумеется, он хорошо платил, но наши отношения этим не ограничивались. Когда я встречался с ним, доставляя свои донесения, он усаживал меня как старого друга, сам наливал мне вина, расспрашивал о здоровье и все такое, понимаешь?
– Неужели ты видел от меня какое-то зло? – спросил Александр. – Я что, обращался с тобой не как со старым другом, а как с продажным шпионом?
– Никогда, – признал Евмолп, – и потому я хранил тебе верность. Но я был бы верен тебе в любом случае, хотя бы потому, что ты сын твоего отца.
– Тогда почему же ты меня предал?
– Из-за страха, мой господин. Сатрап, который сейчас приедет к тебе давать клятву верности и тем самым нарушать клятву, данную раньше своему царю, напугал меня до смерти. Он смотрел мне в глаза, а сам обсасывал жареного дрозда, словно говоря: «Вот что я с тобой сделаю – обдеру с твоего тела каждую косточку». А потом подвел меня к окну, чтобы я посмотрел во двор. Там был мой гонец, тот молодец, которого я всегда посылал к тебе, – с него живого содрали шкуру, а оторванные яйца повесили на шею.
Голос старика задрожал, а водянистые, рыбьи глаза наполнились настоящими слезами.
– С него содрали мясо до костей… И это еще не все. Там сидел варвар и затачивал акациевый кол, а потом, заточив, стал шлифовать его пемзой. Кол предназначался мне. Ты когда-нибудь видел, как человека сажают на кол, мой господин? Кол проходит сквозь тело, но не убивает, и несчастному приходится вынести все, что только может вынести человек, – часами, а порой днями. Я предал тебя, потому что испугался, потому что никто за всю мою жизнь не требовал от меня такого мужества. А теперь, если хочешь, вели меня казнить, я заслужил это; но, пожалуйста, пусть моя смерть будет быстрой. Я знаю, что ты потерял много людей и тебе пришлось вынести жесточайшую битву, но я чувствовал, что ты победишь, я чувствовал. И зачем тебе мучить бедного старика, который не сделал бы тебе ничего плохого, если бы это зависело только от него, и который, предавая тебя, так страдал, что ты себе этого и представить не можешь, мой мальчик.
Больше он ничего не сказал, а только шумно шмыгнул носом.
Александр и товарищи переглянулись и поняли, что ни у кого из них не хватит духу вынести Евмолпу из Сол смертный приговор.
– Я бы должен убить тебя, – заявил царь, – но ты прав: что мне это принесет? И, кроме того…
Евмолп поднял голову, до того опущенную на грудь.
– Кроме того, я знаю, что мужество – это добродетель, которую боги даруют лишь немногим. До тебя они не снизошли, но тебе выпали другие дары: проницательность, ум, а может быть, даже верность.
– Ты хочешь сказать, что я не умру?
– Да.
– Да? – недоверчиво переспросил осведомитель.
– Да, – подтвердил Александр, не удержавшись от полуулыбки.
– И смогу работать на тебя?
– Что вы на это скажете? – спросил царь у своих товарищей.
– Я бы дал ему такую возможность, – предложил Птолемей.
– Почему бы и нет? – подхватил Селевк. – В конечном счете он всегда был отличным шпионом. И потом, мы же победили.
– Тогда договорились, – решил царь. – Но ты должен наконец сменить этот дурацкий пароль, поскольку все равно выдал его врагу.
– О да, конечно, – проговорил явно воспрянувший Евмолп.
– О каком пароле вы толкуете? – полюбопытствовал Селевк.
– «Бараньи мозги», – невозмутимо ответил Александр.
– Я бы обязательно велел его сменить, – сказал Селевк. – Мне кажется, я в жизни не слышал более дурацкого пароля.
Александр сделал Евмолпу знак приблизиться:
– Скажи мне новый.
Осведомитель шепнул ему на ухо:
– «Дрозд на вертеле». – Потом почтительно всем поклонился. – Благодарю вас, господа мои, мой царь, за вашу доброту, – и удалился на подкашивающихся от пережитого страха ногах.
– И какой у него новый пароль? – спросил Селевк, едва Евмолп ушел.
Александр покачал головой:
– Дурацкий.
Глава 53
Жители Сидона, всего несколько лет назад испытавшие жестокие преследования со стороны персидского гарнизона, с воодушевлением восприняли прибытие Александра и его обещания восстановить их прежний уклад. Но царствующая династия вся вымерла, и пришлось искать нового царя.
– Почему бы тебе не заняться этим? – предложил Александр Гефестиону.
– Мне? Но я тут никого не знаю. Где искать? И потом…
– Значит, договорились, – оборвал его царь. – Этим займешься ты. А я должен провести переговоры с другими городами на побережье.
Гефестион нашел себе толмача и стал бродить по Сидону инкогнито, озираясь на рынках, закусывая в кабачках и принимая приглашения на официальные обеды в самые престижные сидонские дома. Но ему так и не удалось найти никого, кто бы оказался достоин такого назначения.
– Все еще ничего? – спрашивал его Александр, встречая на военных советах, и Гефестион лишь качал головой.
Однажды, как всегда в сопровождении толмача, он проходил мимо какой-то грубой каменной стены. За стеной возвышались кроны деревьев – величественных ливанских кедров и вековых смоковниц, протягивающих к небу серые морщинистые ветви, виднелись каскады фисташек и донника. Гефестион заглянул за калитку и был поражен представшими перед взором чудесами: фруктовыми деревьями, ухоженными и подстриженными кустами, фонтанами и ручьями, скалами, меж которых пробивались мясистые колючие растения, каких он никогда в жизни не встречал.
– Их привезли из одного ливийского города под названием Ликсос, – объяснил толмач.
Вдруг откуда-то появился мужчина
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!