25 июня. Глупость или агрессия? - Марк Солонин

Впрочем, и без учета фактора покушения на Гитлера, немецкий Западный фронт в конце лета 1944 г. был близок к катастрофическому разгрому. Английский историк Лиддел Гарт в своей хрестоматийно известной «Истории Второй мировой войны» пишет: «…Война могла бы закончиться в сентябре 1944 г. Основные силы немецких войск на Западе были сосредоточены в Нормандии и оставались там до тех пор, пока их разгромили или окружили. Уцелевшие жалкие остатки не могли оказать серьезного сопротивления и отступили, но вскоре и они были уничтожены стремительно продвигавшимися моторизованными войсками союзников… Как свидетельствуют трофейные документы, на всем Западном фронте немцы имели около 100 пригодных для боя танков против 2 тыс. танков, которыми располагали передовые соединения союзников. У немцев было только 570 самолетов, в то время как у союзников на Западном фронте находилось более 14 тыс. самолетов…» [368].

В середине июля 1944 г. сражение на севере Франции было в самом разгаре, и успех союзников ещё не был столь очевиден, но в любом случае Тали, Ихантала и прочие крохотные поселки, затерянные среди озер и лесов Карелии, не могли уже интересовать Сталина в тот момент, когда началась решающая судьбу войны и послевоенной Европы гонка к Берлину. История дважды перехитрила великого обманщика. Если бы Сталин начал 3-ю советско-финскую войну в мае 1944 г., сразу после завершения весенней распутицы, то, по всей вероятности, исход этой войны был бы совершенно другим — Финляндии пришлось бы стать нищим российским «Нечерноземьем». Но Сталин тянул и ждал того момента, когда все силы и всё внимание западных союзников будет приковано к полоске морского берега в Нормандии и они не смогут помешать ему в реализации планов полного разгрома и оккупации Финляндии. В результате времени для развития и завершения успеха, достигнутого у Выборга, уже не оказалось.

Во-вторых, огромные усилия, которые в 1941 г. Сталин приложил к тому, чтобы заставить Черчилля хотя бы формально объявить войну Финляндии, привели в 1944 году к совершенно нежелательному результату. Результат этот виден уже в самых первых строках Соглашения о перемирии, которым закончилась 3-я (и последняя) советско-финская война, ибо Соглашение было заключено «правительством Союза Советских Социалистических Республик и правительством Его Величества в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии, действующими от имени всех Объединенных Наций, находящихся в состоянии войны с Финляндией…».

А действуя совместно с «Его Величеством в Соединенном Королевстве», да еще и от имени «всех Объединенных Наций», товарищ Сталин вынужден был «наступить на горло собственной песне», причем во многих местах. Если в марте 1940 г. переговоры в Москве велись под грохот канонады советской артиллерии, то в сентябре 1944 г. пришлось соблюсти элементарные требования международного права, в результате чего огонь был прекращен за два дня до прибытия финской делегации в Москву (7 сентября) и за две недели до подписания Соглашения о перемирии (19 сентября). И условия Соглашения пришлось согласовывать в ходе четырех встреч (6, 9, 11 и 14 сентября) с послом Великобритании Керром [364]. И орган, который «впредь до заключения мира с Финляндией примет на себя регулирование и контроль за исполнением настоящих условий», получил официальное название «Союзная контрольная комиссия».

Фактически Союзная контрольная комиссия стала советской, и возглавил ее не кто иной, как секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Жданов, но юридический статус «Союзной комиссии» и необходимость согласовать в будущем условия окончательного мирного договора со все теми же «Объединенными Нациями» мешали товарищу Жданову работать по-большевистски, с огоньком… Более того, измученное алкоголем сердце пламенного большевика разрывалось от мысли о том, что Финляндию можно было и «дожать». М. Джилас в своих воспоминаниях пишет, что в апреле 1945 г., во время официального обеда в честь И. Тито в Кремле, Жданов говорил: «Мы сделали ошибку, что финнов не капитулировали». Сталин (по версии Джиласа) поддержал Жданова: «Да, это была ошибка. Мы слишком оглядывались на американцев, а они бы и пальцем не пошевелили» [369].

Обида была столь вели ка, что пережила товарища Жданова и через поколения других товарищей дошла до наших дней. В результате в сборнике научных статей, изданном в Санкт-Петербурге в 2006 г., можно прочитать такой пассаж: «Поскольку Финляндия не капитулировала, то задача Союзной контрольной комиссии и ее председателю существенно осложнялась — нужно было действовать через официальные финские власти» [35]. Спору нет, гораздо легче дышалось и радостнее работалось в «странах народной демократии», где можно было действовать через «органы власти», привезенные в обозе советской армии…

Что же касается условий Соглашения о перемирии (в основном подтвержденных в мирном договоре, заключенном 10 февраля 1947 г. в Париже), то они в целом соответствовали «шести условиям» марта–апреля 1944 г. Существенных изменений было три, и все они были не в пользу Финляндии.

Во-первых, Советский Союз добился предоставления ему «на правах аренды территории и водных пространств для создания советской военно-морской базы в районе Порккала-Удд». Таким образом, вместо ВМБ Ханко на расстоянии 100 км от Хельсинки появилась ВМБ Порккала-Удд в 20 км от Хельсинки.

Во-вторых, в Соглашении был внесен пункт 13, в соответствии с которым Финляндия обязалась «сотрудничать с Союзными Державами в деле задержания лиц, обвиняемых в военных преступлениях, и суда над ними». Этот пункт в дальнейшем был использован отнюдь не для розыска и наказания организаторов так называемых «карельских партизанских отрядов», терроризировавших мирных жителей, а для обоснования требований Советского Союза о предании суду законных руководителей Финляндии.

В-третьих, размер репараций был снижен до 300 млн. долларов, но выплата должна была быть произведена товарами по предвоенным (т.е. значительно более низким) ценам, что привело фактически к еще большему увеличению тяжести репараций. Более того — в дальнейшем Советский Союз предъявил требования о выплате ему задолженности Финляндии перед Германией в размере 6,5 миллиарда финских марок (сумма, равная «арендной плате» за Порккала-Удд на 1300 лет) [25]. Формально-юридически это означало, что Советский Союз объявляет себя правопреемником гитлеровского рейха. Претензия, имеющая некоторые морально-политические основания, но едва ли основанная на законе и праве…

«Чужое добро впрок не идет». В истинности этой мудрой русской поговорки может убедиться сегодня каждый турист, проезжающий из современного российского Выборга в современную финскую Лаппеенранту. Из окна автомобиля может показаться, что не Финляндия Советскому Союзу, а, наоборот, СССР Финляндии каждый год платил несметные миллионы…

Слово «история» имеет в русском языке несколько разных значений. Соответственно, разным должно быть и отношение к расхожему выражению «история не знает сослагательного наклонения». Если понимать под историей совокупность состоявшихся в прошлом событий, то события эти, естественно, изменить уже невозможно. Но вот для «истории», как одной из общественных наук, ставящих своей задачей понять смысл и направление развития государства и народа, рассмотрение нереализованных альтернатив имеет огромное значение, ибо часто позволяет точнее и глубже понять суть того, что произошло в действительности. Правда, для того, чтобы не скатиться к другой крайности и не подменять науку спекулятивным мифотворчеством, очень важно определить «граничные условия» построения альтернатив. В частности, определить их разумно допустимую хронологическую глубину.