Эволюционирующая Бездна - Питер Гамильтон

Он знал, что должна быть коммуникационная сеть, загрузка информации в эквивалент человеческих макроклеточных ячеек. По всей видимости, оставшиеся аномийцы так и не избавились от этого незначительного усовершенствования на генетическом уровне.

«Мы опять строим предположения, – сказал Гор. – Мы считали, что Тизак знает о механизме вознесения, а оказалось, что он спрашивает о нем у оставшегося ИР».

«Нет, – возразил Экспедитор. – Это не совсем так. Я уже достаточно хорошо его изучил. Он скорее позволит диким ночным зверям себя разорвать, чем воспользуется приличным оружием. Здесь что-то другое».

Он провел более тщательное сканирование.

«Никакой трансляции, по крайней мере я ничего не смог обнаружить. И все-таки от этого места у меня мурашки по коже бегают. Ты провел здесь два дня. Тебя что-то беспокоило?»

«Привидения и гоблины? Нет».

«Как типично», – подумал Экспедитор. Но город продолжал нервировать его, а Тизак получал какую-то информацию, передаваемую методом, который не могли определить его биононики. Он возобновил сканирование. Звуковое. Химическое. Электромагнитное. Визуальное/подсознательное. Микробиологическое. Вибрационное. Все варианты воздействий, способных затронуть человеческое тело.

Никакой активности в городе обнаружить не удалось. Но в других городах, где он ходил без Тизака, такого не было. «Следовательно, это не внешний эффект…» Экспедитор полностью открыл свои гея-частицы и прислушался к мыслям.

Да, вот оно, доносится откуда-то издалека, словно чужие сны на окраинах Гея-сферы, генерируемые узлами восприятия, которые они оставили на орбите. Мысль, но сотканная из понятий, разительно отличающихся от человеческих. Цвета, запахи, звуки, эмоции – все это как будто не совпадало по фазе с представлениями из мира Экспедитора.

«Привет?» – мысленно поздоровался он.

Реакция была, в этом он не сомневался. Едва уловимый слой незнакомых мыслей всколыхнулся. Мелькнуло даже слабое раздражение, не мысль и не воспоминание, а едва заметное ощущение: спящее свернувшееся животное еще глубже прячет голову, когда что-то задело его шкуру.

«Значит, мы способны понимать друг друга». Вот только город этого не хочет, потому что он не был его частью, частью здешнего мира. Он не связан с городом, он здесь чужак. В дремлющем разуме не возникло ни сожаления, ни вражды. Город не выразил своего отношения к нему. Он просто знал, что пришелец никак с ним не связан, не входит в его систему.

«ИР основан на нейронной сети, – доложил он Гору. – Я ощущаю его через гея-частицы. Он в какой-то степени активен, но откликается только на мысли аномийцев. Нам не удастся получить из него никакой информации».

«Дерьмо».

«Какая ирония, а? Одно пожелание, одна мысль местного обитателя, и весь город оживет, чтобы обеспечить им жизнь, которую они и представить себе уже не могут. А оставшиеся аномийцы довольствуются простейшей философией далекого прошлого».

Тизак вывел их на длинный бульвар, постепенно поднимающийся вверх. Здания с обеих сторон соединялись тонкими арками, и каждая светилась одним основным цветом, словно разделенные полосы радуги. Экспедитор развернул в экзо-зрении план города.

«А знаешь, мы направляемся в твою сторону».

«Да, я вижу».

«Если точнее, то прямо к тебе. Это не может быть простым совпадением».

«Сынок, я уже перестал удивляться всему, что нам подбрасывает планета».

Еще целый час они шагали по широким городским улицам. Тизак уверенно определял направление, но двигался уже не так быстро, как ранним утром. Напряжение ощущалось даже в усиленных бионониками мускулах Экспедитора. Не считая нескольких коротких остановок, они шли уже пятнадцать часов подряд.

С появлением первых звезд, едва различимых в насыщенном свете зданий, они наконец вышли на просторную площадь. Она представляла собой круг диаметром около семисот метров, по краю которого тянулись сегменты густых зарослей зеленовато-серого кустарника. Вокруг высились башни и эллипсоиды, уходящие в небо на целый километр. Благодаря их высоте и расположению казалось, что они слегка наклоняются внутрь, охраняя площадь.

Космический корабль на площади смотрелся явно нелепо, но Гор поставил «Последний бросок» почти вплотную к раздутой цилиндрической башне с гладкой темной верхушкой. Золотой человек уже шагал через площадь к ним навстречу, отбрасывая пучок разноцветных теней, колеблющихся при движении, подобно лепесткам цветка. Он остановился в центре площади и вежливо поклонился аномийцу.

– Тизак, для нас большая честь, что ты тратишь свое время, чтобы поведать нам предание об уходе ваших предков.

Экспедитор удивленно приподнял бровь: пронзительные звуки аномийской речи выходили непосредственно из горла Гора.

– Для меня это удовольствие, – ответил Тизак. – У тебя другой цвет кожи. Ты более развит, чем твой сородич?

– Нет, сейчас я от него не отличаюсь. Это мое тело из далекого прошлого. Обстоятельства заставили меня снова им воспользоваться.

– Я рад, что так получилось. Ты интересен.

– Благодарю. Можешь ли ты сказать нам, откуда ушли ваши умудренные знаниями предки?

От такой прямоты Экспедитор невольно поморщился.

– Вот отсюда, – ответил Тизак.

Золотой палец Гора показал на гладкое матовое покрытие площади.

– Отсюда?

– Да.

Биононики Экспедитора немедленно провели сканирование пространства под его ногами. Гор сделал то же самое. Площадь оказалась верхушкой цилиндра, уходящего вглубь почти на пятьсот метров. Ее ядерная структура была необычной: разнообразные полосы из усовершенствованных длинноцепочечных молекул сплетались и извивались друг вокруг друга, словно струи дыма под ветром. Вся система казалась бездействующей и инертной. Но создавалось впечатление, что эти полосы каким-то образом влияют на квантовые поля под ними, хотя эффект был едва заметен.

Ничего подобного Экспедитор еще не видел. Интел-центр наверняка не сможет идентифицировать не только саму систему, но и выполняемые молекулярными цепочками функции, если они перейдут в активный режим. Как только он открыл свои гея-частицы, он ощутил неясные мысли механизма, еще более абстрактные, чем эмоции самого города. Экспедитор с отчаянием осознал, что между механизмом и человеком невозможен никакой контакт. Чтобы перевести его в рабочий режим, необходима помощь Тизака или кого-нибудь из его сородичей.

– Они и впрямь не хотели, чтобы за ними последовал кто-то другой, – невесело заметил Гор.

– Похоже, что так.

– Ха. И вот появляюсь я. Ну, ладно. – Гор подбоченился и повернулся к Тизаку. – Прошу тебя, попроси машину включиться.

– Машина, отделившая нас от предков, не является частью моей жизни. Она выполнила свою роль. Нам планета уготовила другую судьбу.