Лорд Теней - Кассандра Клэр

– Но даже если вы проголосуете против Когорты, это все равно всего три голоса, – заметил Джулиан.

– Не все так просто, – ответил Магнус. – По словам Дианы, Джия не больше нашего хочет видеть Зару во главе Института Лос-Анджелеса. Сейчас ее трудно будет дискредитировать – она ведь наплела, будто это она убила Малкольма, и пока пользуется большой любовью.

Эмма глухо зарычала. Кристина похлопала ее по руке.

– Тем временем, у нас есть обещание Королевы сражаться на нашей стороне, в которое Совет вряд ли поверит, да и то – она сдержит его, только если получит книгу, которой у нас сейчас нет, и которую нам все равно не разрешили бы ей дать, если бы книга у нас была, – продолжил Магнус.

– Наш уговор с Королевой Благого Двора – это наше дело, – сказал Джулиан. – Пока что скажем, что она изъявила готовность сотрудничать в подходящих для этого обстоятельствах. Кьеран уполномочен пообещать, что она придет на помощь. Углубляться в детали не обязательно.

– Думаешь как фэйри, братец, – заметил Марк таким тоном, что Джулиан задумался, хорошо это или плохо.

– Может, Король хочет поднять армию мертвецов, – с надеждой сказала Дрю. – Ну, в смысле, это же книга по некромантии.

Магнус вздохнул, задумчиво постукивая ногтем по бокалу.

– Некромантия – это про магию, работающую на энергии смерти. Всякой магии нужно топливо, и энергия смерти – невероятно мощное топливо. А еще оно невероятно разрушительное. Разрушение земли, которое вы видели в стране фэйри, мор в Броселианде – это шрамы, оставленные страшной магией. Но остается вопрос – какова конечная цель?

– Вы имеете в виду, что ему нужно больше энергии для распространения этих заклятий? – уточнил Джулиан. – Тех, с которыми ему помогал Малкольм? Которые обнуляют магию Сумеречных охотников?

– Я имею в виду, что ваша магия – ангельская по своей природе, – сказал Магнус. – Она исходит из света, жизни и энергии. Противоположностью является Шеол, ад, как вам будет угодно. Отсутствие света и жизни. И всякой надежды. – Он кашлянул. – Когда Совет проголосовал за Холодный мир, они голосовали за эпоху, которой никогда не существовало. Точно так же, как и Когорта жаждет вернуть все к утраченному золотому веку, когда Сумеречные охотники ходили по земле как боги, а простецы и обитатели Нижнего мира преклоняли перед ними колени.

Все смотрели на него во все глаза. Такого Магнуса Бейна люди видят нечасто, подумал Джулиан. Магнуса, которого покинули жизнерадостность и привычный оптимизм. Магнуса, который припоминал всю тьму, что повидал за века: смерти и утрат; того самого Магнуса, которого Джулиан видел в Зале Соглашений, когда ему было двенадцать, который тщетно молил Совет не принимать Холодный мир и знал, что они его примут.

– Король хочет того же. Объединить два королевства, что всегда были независимы – но в его воображении они некогда были едины. Мы должны остановить Короля, но в каком-то смысле он поступает именно так, как поступила бы Когорта. Так, как, остается надеяться, не поступил бы Конклав.

– Ты хочешь сказать, – спросил Джулиан, – что это возмездие?

Магнус пожал плечами.

– Это буря, – сказал он. – Будем надеяться, что мы сумеем ее остановить.

Эмма сидела на кровати у Кристины и расчесывала подруге волосы. Она начинала понимать, почему, когда она была маленькой, мама так любила ее расчесывать: было что-то странно успокаивающее в том, как скользили сквозь пальцы гладкие темные волосы, в монотонных движениях щетки.

Это успокаивало боль у нее в голове и в груди – ту, что ощущалась не только как ее собственная, но и как боль Джулиана. Она знала, как тяжело ему было проститься с Тавви, даже для собственного блага Тавви, и чувствовала внутри пустоту там, где Джулиан сейчас расставался с самым младшим своим братом.

В обществе Кристины было полегче. Кудахча над Кристининым запястьем и втирая в красную метку от связующей руны крем простецов под названием «Савлон», Эмма выложила без утайки все, что произошло в Корнуолле. Кристина охала и жаловалась, что мазь щиплет, а потом вручила Эмме расческу и велела ей заняться чем-нибудь на самом деле полезным.

– Так как, помогает что-нибудь с заклятьем? – спросила Эмма. – Ну, то есть если бы Марк сейчас вошел и лег прямо на тебя, болеть бы перестало?

– Да, – приглушенно ответила Кристина.

– Ну, с его стороны невежливо этим пренебрегать, так я скажу.

Кристина тихонько простонала что-то вроде «Кьеран».

– Точно, Марку же всё еще нужно притворяться, что ему есть дело до Кьерана. Думаю, лежание на тебе не слишком этому поможет.

– Ему есть дело до Кьерана, – сказала Кристина. – Просто… мне кажется, ему и до меня есть дело. – Она обернулась к Эмме и взглянула на нее большими темными, встревоженными глазами. – Я с ним танцевала. С Марком. И мы целовались.

– Это же хорошо! Это же хорошо, да?

– Было хорошо, но потом пришел Кьеран…

– Что?

– Он не сердился, просто сказал Марку, что тот должен танцевать лучше, и потанцевал со мной. Это было всё равно что с пламенем танцевать.

– Ого, сексапильные странности, – заметила Эмма. – Может, даже больше сексапильных странностей, чем мне бы хотелось.

– Это не странности!

– Странности, – отрезала Эмма. – Ты прямым курсом движешься к фейскому тройничку. Или к войне, или типа того.

– Эмма!

– Горячий фейский тройничок, – весело объявила Эмма. – В старости смогу рассказывать, что была этому свидетелем.

Кристина застонала.

– Ну ладно. А что у вас с Джулианом? У вас есть план, что делать после того, что было в Корнуолле?

Эмма вздохнула и отложила расческу. Это была прелестная старинная викторианская щетка, оправленная в серебро. Эмма гадала, была ли та в комнате, когда туда поселилась Кристина, или подруга нашла ее где-то еще в Институте. Комната Кристины в Лондоне уже несла на себе приметы ее личности – фотографии почистили и повесили ровно, Кристина где-то добыла яркое покрывало на кровать, а нож-бабочка висел у камина на новеньком крючке.

Эмма принялась заплетать Кристине косы.

– Плана у нас нет, – сказала она. – Всё как всегда – мы вместе и чувствуем себя непобедимыми. А потом до нас начинает доходить, что нам по-прежнему предстоит делать всё тот же выбор, и снова куда ни кинь, всюду клин.

Кристина расстроилась.

– Это всегда будет всё тот же выбор, так? Расстаться друг с другом или перестать быть Сумеречными охотниками.

Эмма доплела косу. Она оперлась подбородком на плечо Кристины, думая о том, что узнал Джулиан от Королевы Благого Двора. До смерти пугающая возможность оборвать все связи парабатаев. Но это было слишком ужасно, чтобы даже произносить это вслух.