Черный ферзь - Михаил Савеличев

– Еще?

– Нет-нет, – Сворден Ферц отдышался. – Мне уже лучше… Благодарю.

Господь-М пожал плечами и завинтил фляжку.

– Вы обратили внимание на шрамы на филейных частях той медоносной зверюги?

– Да… – зимняя стужа в голове промораживала в том числе и мысли, отчего те становились плотными, ломкими, звенящими, как вывешенное на мороз влажное белье. – Я думал… какие-то хищники…

– Помилуй бог! – воскликнул Господь-М. – Нет тут никаких хищников. Кроме меня, конечно, – осклабился он и добавил: – Неплохая шутка. Лугоморье – местечко безопасное. Почти. Здесь можно скорее угодить в историю, нежели в пасть хищнику.

Еще раз внимательно осмотрев Свордена Ферца с ног до головы, Господь-М взвалил, иначе и не скажешь, Естествопытатель на плечо и зашагал вперед по узенькой тропинке, что вела прочь от реки к Белому Клыку.

Под ногами хлюпало – сказывалась близость воды. Кое-где в грязи виднелись вдавленные отпечатки звериных следов. Вполне можно себе представить, как плотные заросли раздвигаются и оттуда с пыхтением и неукротимостью атомного танка появится очередное медоносное чудище или что покрупнее, но столь же безобидное в своем навязчивом интересе к двуногой форме жизни.

– Они их едят, – сообщил Господь-М. – Доят, конечно, но еще и едят. Этакая молочно-мясная порода. Правда удобно? Не нужно забивать скотину, срезал кусок мяса – и готово!

– Кто – они? – все-таки манера выражаться у человечка не предполагала наличия собеседника.

– Те, кто здесь живут. Там, – Господь-М махнул рукой, – у них есть целый город. Точнее, даже не город, а… то место, где они часто останавливаются, скажем так.

– То место, где часто останавливаются, – повторил Сворден Ферц.

– Они кочуют по всему лугоморью, используют для этого птиц, медоносных чудищ, еще некоторых животных. Биологическая цивилизация. Даже не цивилизация, а своеобразный разумный биоценоз. Разум, который не остановил эволюцию, как это обычно происходит, а управляет ею.

– Как те, что на болоте? М-м-м… славные подруги?

Господь-М ответил не сразу, продолжая шагать по тропинке, но Сворден Ферц готов был поклясться, что на его лице возникло выражение глубочайшего отвращения.

– Нет, – отрезал, наконец, Господь-М. – Здесь иной принцип. Скрещивание, культивирование, привой. Практически Высокая Теория Прививания, но только в отношении окружающей среды, а не человека.

Они еще прошагали какое-то время молча, пока Господь-М вновь не заговорил. Определенно, вербальная депривация – страшное испытание!

– Почему бы и нет? – вопрос не требовал от Свордена Ферца ответа и служил лишь для затравки. – Уж коли для пробуждения разума требуется неблагоприятная или даже враждебная среда, то почему бы не испробовать другой путь цивилизации – не формировать расширяющиеся ноосферные анклавы, как делаем это мы, а саму биосферу приспособить к человеческим потребностям? Человек груб, завистлив, волосат и мелок в собственных устремлениях, если он и посмотрит лишний разок в небо, то лишь в поисках съедобной твари, а не для любования красотами угасания мирового света. Увы, таковым его делает среда! – Господь-М даже пальчик указательный поднял и погрозил кому-то незримому.

– Быт заел, – откуда-то вспомнил Сворден Ферц.

– Вот-вот, – охотно поддержал Господь-М. – Ведь что такое волосатая обезьяна? Прежде всего, существо, не удовлетворенное желудочно. Я, конечно же, не утверждаю, что сытость пробудит в этом угрюмом звере тягу к чему-то более возвышенному, нежели спаривание с самкой, но в общем ход вещей именно таков – потихоньку, полегоньку выбираться из вонючей блохастой шкуры, создавая более комфортное существование специально для этого подобранной дубиной. Волосатая обезьяна долго плутала по лабиринтам социальной эволюции, попадая в тупики и выбираясь из под завалов, пока в один прекрасный момент не выползла из пещеры под открытое небо полудня. Все пути открыты! – Господь-М широко развел руками, отчего лежащий на плече Естествопытатель угрожающе качнулся и мрачно глянул на Свордена Ферца черным отверстием ствола.

– Вертикальный прогресс?

– Вот-вот. Вертикальный прогресс. И кто виноват, что вышедшее из пещер неандертальства и кроманьонства человечество отнюдь не рвануло в общем устремлении к небу? Большая часть предпочла все так же блуждать по равнине, именуя свои скитания цивилизацией.

– Для небожителя вы чересчур суровы к нам, – заметил Сворден Ферц.

Белый Клык становился все ближе и ближе. Порой казалось, что он сам движется навстречу долгожданным гостям, величаво скользя по вывернутой наизнанку поверхности Флакша. Свордену Ферцу даже почудилось – прислушайся он внимательнее к обволакивающему его гулу лугоморья, и сквозь шелест трав, хлюпанье воды под ногами, стрекотание насекомых обязательно проступит скрип огромных каменных глыб, с неторопливостью улитки ползущих вверх по склону.

– Волосатые обезьяны всегда были стадом – не больше, но и не меньше. А здешние обитатели уже на самом раннем этапе развития превратились из стада в общество. Если спасаться от энтропии – то только всем и сразу, а не поодиночке и не за счет братьев наших меньших.

– Уж не хотите ли вы сказать, что их целью является создание полностью разумного биоценоза?

– Вполне возможно. Их теперешнее состояние можно назвать застывшим в единении с природой, но эволюция всегда поспешала медленно.

Лугоморье кончилось внезапно. Они выбрались из зарослей трав и оказались на равнине, усыпанной белыми валунами. Земля почти что бесстыдно оголилась, лишь редкие островки зелени отвлекали от созерцания ее красноватой, морщинистой, иссушенной плоти. Удушливая жара лугоморья сменилась гнетущим пеклом пустыни.

Сворден Ферц сделал несколько шагов вперед и только затем сообразил, что Господь-М не ведет, не сопровождает его. Маленькая фигурка замерла на границе двух миров.

– Вы не пойдете?

Тот покачал головой:

– Дальше вы и сами доберетесь. Не люблю я этого – распадаться, восстанавливаться… Идите. Вас ждут.

– Кто? Где?

– Человек На Горе, – сказал Господь-М, каким-то непонятным, но весьма убедительным образом показав, что только так и следует именовать таинственного незнакомца – с заглавных букв.

Сворден Ферц с сомнением осмотрел отвесную гладкую стену Белого Клыка. Древность и непогода хоть и испортили его эмаль кариесными червоточинами, но забраться наверх без альпинистского снаряжения, а вполне возможно, что и с ним, не представлялось возможным.

– Там есть лестница, – успокоил Господь-М. – Увидите сами. И еще… – Сворден Ферц насторожился. – Идите поосторожней… Мало ли что…

– Что?

Человечек исчез. Даже ни единой травинки не шевельнулось. Словно выключили голограмму.

Сворден чистил автомат. Живорез замер в проеме хижины и наблюдал как человек раскладывает, а затем вновь собирает в единое целое уже смазанные, блестящие штуковины.