Кружева бессмертия - Юрий Пашковский

Эльза.

Уолт видел ее. Каждый в зале видел ее. Эльза смеялась. Эльза грустила. Эльза гордилась своей победой на полигоне. Эльза испугалась неудачи в Ничьей земле. Эльза спала. Эльза бежала. Эльза заучивала формулу Лейпски-Тедариуса. Эльза, Эльза, Эльза…

Ульнамирэль придирчиво засопела. Остальные молчали.

— Вы оставались одни. Всегда одни. Ho-Мы, которые Я, — не хотели быть одни. Никогда. Уолт Намина Ракура вспомнил об этом. И если ради того, чтобы остаться собой — если ради этого он взял Силу у Тени…

Темнота замолкла. А потом хрипло захохотала.

— Вы должны быть благодарны Уолту.

— Потому что… — безразлично прошептал Вришанами.

— …оставаться собой… — добавил Тахид.

— …и быть свободным… — решился заговорить Уолт.

— …вот то, что мы чуть не потеряли, — закончила темнота. — Мы, которые Я, держали воспоминания в узде, и Я, который Мы, оказался в неволе. Мы забыли, что это наш выбор, а не навязанное нам свыше предназначение. И что ради этого наши Я вправе снова выбирать — даже если это разрушит предыдущий выбор.

— Потому что… — заявил Тахид.

— …только так… — безразлично зевнул Вришанами.

— …мы останемся собой… — прошептал Уолт.

— …а это не менее важно, чем быть свободным, — подвела итог темнота.

Зал исчез. Остался только Уолт.

И темнота.

— Наломал ты дров.

— Наломал, — согласился Уолт.

— Может, прибить тебя прямо сейчас? — поинтересовалась темнота.

— Не надо.

— Почему не надо?

— У меня дело. Важное дело.

— Важное дело было у меня, — гордо выпятила грудь темнота. — А ты так, подражаешь.

— Может быть. Но для меня, того Я, которое сейчас Мы, мое дело важнее.

— Это надо же, какой Я наглый, — поразилась темнота. — Ну ладно. Больше не задерживаю. Считай, помиловали. Казнить не будем. Иди. Делай, что задумал.

— Послушай…

— Что такое?

— Я ведь правильно поступаю?

— Ну ты и спросил! — Темнота ухмыльнулась. — Я ведь тоже не знал, правильно ли поступаю. Помнишь, чем закончилось? Так что лучше думай, что твой путь — единственный. И смело ступай по нему.

— Спасибо.

— Да не за что!

За воротами сразу начинался коридор. Уолт вспомнил, как долго шли Магистры, Игнасс и убоги по Цитадели, прибыв во дворец Архистратига, и улыбнулся. Сейчас он мог преодолеть весь тот путь меньше чем за секунду.

Меон колыхнулся: приказ?

Уолт усмехнулся и просто пошел вперед, прислушиваясь к ощущениям. Так и есть. Силы убогов не ощущалось. Совершенно. Цитадель была отрезана от всех убоговских Истоков и Источников. Уолт коснулся шершавой стены. Да. Можно не сомневаться. Цитадель полностью потеряла свою убоговскую сущность. Поле Сил смертного мира подчинило себе башню Лорда-Архистратига. Инфекция высосала из нее всю убоговскую магию. Все находящееся в ней Бессмертие.

Уолт покачал головой, вспомнив, какое количество Разрушителей принимал Аваддан. Первые от радости свихнутся, размещая такую уйму Вторых в Тартарараме.

Коридор оказался коротким, закончился на первом же повороте. Уолт вышел в зал. Прищурился. Сомнений не было. Тот же зал, где их принимал Архистратиг.

А чего ты ожидал, Уолт? Не только Меон может играть с пространством.

Ракура задумчиво огляделся. И бросил в пустоту:

— Выходи. Прятаться ты мог раньше. Сейчас же нет смысла.

Пустота гулко рассмеялась.

— Здравствуй, — сказала Диабола Асурия. — Я уже заждался. Таллис милый мальчик, и Метаона для него я не пожалел, но если бы ты проиграл, я бы очень удивился, Нами.

Она (он) сидела на троне с высокой спинкой и боками в виде чудовищных лап. Бирюзовые кристаллы обменивались шипящими белыми молниями. По бокам трона застыли двое: уже знакомый Супербий и рыжеволосая девчонка-эльфийка лет десяти-одиннадцати в легкой тунике. Девчонка выглядела так, будто только что рыдала навзрыд и готова была расплакаться снова в любой момент.

— Банально, — кивнула Диабола, уловив взгляд Уолта, брошенный на трон. — Но мир держится на банальностях, и банальностями же разрушается. Не мог же я встречать тебя по колено в трупах Разрушителей. Что же ты молчишь?

Девчонка всхлипнула, не выдержала и разревелась.

— Здравствуй. — Уолт вздохнул. — Давно не виделись…

Интерлюдия

Дела давно минувших дней — IV

— Потом вы сможете уйти в любой мир, — сказал Посланник. — В любой мир Мультиверсума, а если захотите, то и иного Мироустройства. Я открою Двери, предоставлю Дороги. Есть Райские миры, созданные богами для богов, но тех богов уже давно нет, и миры ждут новых хозяев. Есть Дикие миры, неизведанные даже Первозданными, где скрываются загадочные существа и рождаются удивительные тайны. Миры на любой вкус. Захотите приключений — будут приключения… — Посланник перехватил скептический взгляд Нами и смутился. — Простите. Просто обычно те, чья душа тянется в иные мироздания и измерения, в большинстве своем хотят приключений. Меня всегда удивляла эта тяга к иным мирам, ведь и в родном найдется к чему приложить усилия.

Посланник остановился.

— Мы пришли, — объявил он.

Мог бы и не говорить. Даже Нами, не разбирающийся в магии, ощутил исполинское Ядро Поля Силы, подрагивающее впереди. Остальные, кроме упыря (тот вжимался в каменный пол, пытался двигаться дальше, но от страха не мог пошевелить даже пальцем), не только остро чувствовали заклинание, но и могли бы, наверное, разобрать его на составляющие части. Аль-сид, конечно, лучше всех разбирался в чародействе, но Кшанэ в их четверке тоже не последняя в колдовском деле! Ага. Ведь последний — он.

Зато Кшанэ стреляет лучше Аль-сида. И вообще…

Вокруг огромными залами тянулись мастерские кобольдов, с громадными колесами посредине и странного вида механизмами во много огровских ростов возле стен. Старинные фонари, выполненные в форме вставших на задние лапы индрик-зверей, начинали светить, стоило к ним приблизиться. В складах, примыкающих к мастерским, пылились особые големы кобольдов, в которых заключали Древних, что позволяло этому Подгорному Народу использовать своих механических созданий не только как неутомимых работников, но и как опасных воинов.

Кобольды покидали город в спешке, побросав инструменты и машины, что совсем на них не походило. Бережливостью кобольды славились так же, как гномы скупердяйством, кендеры неусидчивостью, а хоббиты страстью к домоводству.

Впрочем, когда просыпается магический вулкан, инструменты можно и оставить. Семья, род, племя — для кобольдов эти слова были не пустым сотрясением воздуха. Спасали живых, а не орудия. Орудия и новые можно сделать, а вот погибших не вернуть.