30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - Юрий Богданов

«В этих же выводах (бригады НКВД СССР. — Ю.Б.) было указано, что, несмотря на ряд указаний НКВД СССР и сигналы (которые как раз и подавал Богданов. — Ю.Б.) на неблагополучие в следствии по делу, нарком госбезопасности КССР т. Бабкин (умер) не обеспечил надлежащего контроля, а бывший зам. т. Богданов и б. нач. СПО НКВД Головков не разоблачили античекистской практики работников Кустанайского УНКВД Рупасова, Чирьева и др., а, наоборот, потворствовали им. После этого т. Богданов, будучи уже наркомом внутренних дел Казахстана, за извращение и фальсификацию уголовного дела “Националисты” наказал своей властью некоторых работников НКВД Кустанайской области, сам же за допущенные по этому делу извращения наказан не был».

Присутствовавшие в прошлой «Справке» обвинения по Ленинграду 1953 года и по рапорту Комиссарову в 1955 году отсутствовали. Видимо, в них разобрались, и Богданову они больше не инкриминировались.

Однако резюме «Заключения» оставалось в целом то же самое: «Тов. Богданов, ознакомившись с материалами уголовных дел, не дал надлежащей партийной оценки своим действиям». Опять, значит, не расплакался, а твёрдо стоял на своём: виноват, но вместе с другими работниками НКВД.

Общий вывод был пренеприятный: «Учитывая серьёзность допущенных Богдановым нарушений советской законности, полагали бы: материал о т. Богданове обсудить на заседании Коллегии МВД СССР» [А. 10].

Этот документ следователь и начальник Особой инспекции собственноручно подписали. Оставалось только получить визу «Согласен» у замминистра внутренних дел СССР К.П. Черняева, отвечавшего за кадры, и утвердить «Заключение» у министра внутренних дел СССР Н.П. Дудорова. Однако руководство свои подписи не поставило, и документ завис без даты — «…июня 1957 года». Кто мог помочь Богданову в ту критическую минуту? Снова, как в августе 1953 года, выручил его Хрущёв? В общем-то, на мой взгляд, никто иной тогда это сделать был не в состоянии. Только наш Никита Сергеевич, заработавший себе индульгенцию путём разоблачительного выступления на XX съезде партии, мог казнить и миловать. Остальные руководители лишь исполняли его волю, не смея прекословить.

Во всяком случае «Справку» с компроматом запихнули в архивную папку, даже забыв, видно от досады, пронумеровать её листы в общей нумерации тома хранения. Туда же отправились и копии сопроводительных писем в ЦК [ГАРФ, ф. 9401, оп. 1, д. 4484].

Впрочем, под самим Хрущёвым его высокое кресло тоже в ту пору сильно покачнулось. Многие руководители, в том числе и высокопоставленные, были недовольны сумасбродством и авантюризмом партийного вождя. Поводом для выступления против главы Компартии послужила речь Хрущёва на митинге в Ленинграде в мае 1957 года, когда он выдвинул свой ничем не обоснованный план в короткий срок догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и шерсти. В июне 1957 года на пленуме ЦК главный коммунист столкнулся с организованной против него оппозицией. Подавляющее большинство членов Президиума ЦК, в число которых входили Молотов, Маленков, Каганович, Первухин, Сабуров и Шепилов, открыто выступило против Хрущёва и потребовало освобождения его от обязанностей первого секретаря. При голосовании по этому вопросу оппозицию поддержали даже Булганин и Ворошилов.

Однако в критической ситуации изощрённый в дворцовых переворотах Хрущёв нашёл выход. При помощи министра обороны маршала Жукова и председателя КГБ генерала армии Серова на военных самолетах в Москву срочно были доставлены члены ЦК КПСС. На пленуме ЦК, продолжавшемся целую неделю, с 23 по 29 июня 1957 года, Хрущёву удалось отстоять свои позиции. Основные его противники — Маленков, Молотов, Каганович и Шепилов — были объявлены антипартийной группой и уволены со всех постов [Л.48].

Очередная победа только распалила Хрущёва, и он продолжил разгон своего ближайшего окружения. Где-то в бумагах только что разгромленных оппозиционеров обнаружили намечавшийся ими к назначению список руководителей министерств. Министром внутренних дел СССР предполагалось вновь поставить генерал-полковника С.Н. Круглова. Это вызвало страшное недовольство Хрущёва. В связи с этим в октябре 1957 года Круглов был уволен в запас Советской Армии, и ему в соответствии с законом была назначена пенсия от МВД СССР. Но этим дело не кончилось. Без всякой видимой причины слишком много знавший пенсионер был освобождён от должности замминистра строительства электростанций и отправлен в ссылку зам. председателя совнархоза Кировского экономического административного района [Л.42]. В то время Никита Сергеевич бурно развивал свою очередную неудачную идею экономического развития страны за счёт создания региональных совнархозов.

В октябре 1957 года, воспользовавшись визитом Жукова за границу, Хрущёв собрал заседание Президиума ЦК, на котором поставил вопрос «об опасности бонапартизма» со стороны знаменитого маршала. Заочно Жуков был выведен из ЦК КПСС, смещён с поста министра обороны и уволен в отставку. Так что и безо всякого Особого совещания Хрущёв успешно чинил свой произвол, поддержанный крепнувшей день ото дня послушной партийной номенклатурой. Истинной же причиной снятия Жукова явилось то, что на июньском 1957 года пленуме ЦК КПСС по разгрому антипартийной группы маршал «поставил вопрос о необходимости тщательного изучения массовых репрессий и наказания всех виновных в этих преступлениях, настаивал на переводе их в разряд уголовных». Ясно, что в таком случае в список уголовников вместе с Молотовым, Кагановичем, Маленковым и другими руководителями полноправно должен был войти и Хрущёв. Естественно, что главу партии это совершенно не устраивало, ибо совсем не для того он затеял разоблачение культа личности Сталина. Тогда на пленуме хитрому Никите Сергеевичу удалось уйти от прямого ответа на вопрос о его участии в расстрелах на Украине и повернуть дело так, что во всех грехах участники представительного форума стали обвинять только антипартийную группу. Провинившимся пришлось самим клеймить допущенные ими ошибки и «в унизительном тоне просить простить их».

Вместе с тем самой постановкой вопроса о выявлении всех виновных (эта фраза потом была вычеркнута из стенограммы) Жуков «обрёк себя на скорую расправу». Сразу же после пленума на министра военного ведомства стал активно собираться компрометирующий материал. Поводом для снятия Жукова явилось то, что прославленный маршал «не терпел политработников, плохо помогавших, а иногда и мешавших командиру». При сокращении армии, проводившемся после смерти Сталина, Жуков как министр обороны предложил упразднить Высший (читай — Партийный) Военный Совет при Совете Обороны, куда входили кандидаты и члены Президиума ЦК, а также ликвидировать все должности освобождённых политработников. Главным недостатком военно-идеологической работы в армии министр считал «засилие культа личности, проявившееся во введении института военных комиссаров, что сеяло недоверие к командным кадрам, подрывало дисциплину в войсках». При снятии Жукова ему вменили в вину: «попытки вывода Вооруженных Сил из-под контроля ЦК, присвоение функций ЦК (выразившееся в регламентировании деятельности армейских партийных органов)», сосредоточение в своих руках «необъятной власти с целью установления диктатуры» и др. Как и в случае с Берией, маршалу Жукову не простили самостоятельности и инициативы. Партийная элита, возглавлявшаяся Хрущёвым, претендовала на тотальный контроль над всеми сферами общественной жизни, а потому решила избавиться ещё от одного потенциального политического соперника [Л.46]. Однако более правильно было бы сказать, что Никита Сергеевич расправился ещё с одним оппонентом, который мог испортить его репутацию.