Дагги-Тиц - Владислав Крапивин

— Ну и что? Я заранее знал, что вывинтишь, — объяснил Гвидон с ленцой (кажется, с ненастоящей). — Поэтому и пошел, чтобы вставить запасной…

Инки уткнулся лбом в колени. Говорить было стыдно, а не спросить невозможно:

— А… откуда ты знал… что я…

Гвидон придвинулся ближе, чуть ли не коснулся плечом. Сказал, будто разъяснял простую вещь младшему братишке:

— Потому что так… Потому что ты Инки… Если бы не вывинтил, вот тогда был бы предатель.

Инки вскинул голову:

— Кого бы я предал?!

— Самого себя.

— Как это? — пробормотал Инки и неловко вытер нос о колено.

— Да вот так, — вразумил его Гвидон. — И себя, и… всех, кто у тебя есть… Даже муху Дагги-Тиц…

В словах Гвидона не было ни крошечки усмешки. Он вовсе не играл Инкиным секретом, как лишним доказательством. Он… словно защищал Инки от горя. Но Инки не принял такого доказательства, оно было не главным. И он прошептал главное:

— Ты не понимаешь… Я предал бы тебя…

Гвидон не то чтобы удивился, но сказал недоверчиво. И даже будто с опаской:

— С чего это вдруг?

Инки вскинул голову (брызги слетели с ресниц, он давно уже не прижимал жилку у глаза).

— А вот с того… Ты же сам тогда сказал, что мы… что ты…

— Ну? О чем сказал-то?

— Что я твой друг. А ты мой… А я не хотел…

— Чего? Чтобы я был друг? — беспомощно спросил Гвидон.

«Дурак!» — чуть не взвинтился Инки. А вместо этого выговорил, будто глотая колючки:

— Я не хотел, чтобы мой друг был такой… который кого-то убил…

Проще было сказать: «Не хотел, чтобы друг был убийцей». Но в последний миг Инки ощутил, что в этой фразе было бы что-то ненастоящее. Как в слишком правильной книжке. И вообще… если бы Гвидон взорвал джип с Молочным, он убийцей не стал бы. Он стал бы этим… мстителем. Но Инки не хотел и такого… Гад Молочный не стоил того, чтобы Гвидон хоть как-то запятнал себя…

— Думаешь, мне жалко было эту Молочную дрисню? Я не хотел только, чтобы ты… — Инки заплакал открыто. Было теперь все равно.

Гвидон придвинулся вплотную.

— Инки…

— Чего? — всхлипнул он.

— Инки… ты мой брат.

Инки сразу перестал плакать.

— Ты мой, а я твой… если хочешь… — сдавленно сказал Гвидон. — Можно так?

— Да… — Инки неловко вытер мокрое лицо о ветровку Гвидона.

— У меня был брат. Мелькер. А теперь только ты…

— И у меня… — шепотом сказал Инки. — Гвидон… а ведь если Мелькер твой брат, значит, и мой…

— Наверно… — выдохнул Гвидон.

— Да… а может, он не был, а есть? Мы с Полянкой как-то говорили… про живые души… Может, и правда никто не умирает до конца?

— Может быть, и не умирает, — серьезно согласился Гвидон. — Но если это такой гад, как Молочный, зачем ему живая душа? Лучше бы не надо…

— Лучше бы не надо, — согласился Инки. — А может, у таких ее и нету… души…

Так они сидели внутри развалин и зарослей довольно долго. Ждали, что завоют сирены милицейских машин, спешащих на место взрыва. Но воя не было.

Инки вдруг подумал: не сказать ли, что взрыватель сработал, когда улетел в трясину? И решил, что пока не надо. Могло получиться, будто это упрек Гвидону. «Скажу, но после…»

— Знаешь что, поехали домой, — как-то очень по-обычному сказал Гвидон. — Ну их всех на фиг…

Инки охотно согласился, что «ну их всех», они вылезли из укрытия и стали спускаться по склону. Спустились к дороге. Ехать вниз было легко и страшновато: если вовремя не тормознешь — кубарем. Но Гвидон тормозил мастерски. Только некогда было разговаривать, приходилось все время следить за дорогой.

Решили заехать к Зое, она была в отпуске и готовилась к сессии в институте. И заодно к походу «штурманят» на Елисеевские карьеры, где были отличные места для купанья и рыбалки.

Дверь открыла не Зоя, на пороге встал маленький Никитка. Глазища — огромнее, чем всегда.

— Вы слышали последние известия, да?

— Не слышали, — небрежно сказал Гвидон. — Опять какая-нибудь Тунгусская комета падает на Землю?

— Никакая не комета! Молочного взорвали! Вместе с машиной! Вдр-ребезги…

Имя на дереве

Инки увидел, что за Никиткой стоят еще несколько человек. Света, Славик и Ромка, Юрась. И Толик Игнатьев, который недавно пришел к «штурманятам». И Валерка… И еще кто-то…

— Как это «взорвали»? — холодно спросил Гвидон. Потому что он знал: взорвать Молочного не могли. Некому. Но Инки сразу испугался.

— Это не мы! — вырвалось у него.

Сперва все удивленно помолчали, потом кто-то даже хихикнул (кажется, «близнецы»).

— Да уж понятно, что не вы… — тяжело усмехнулась Зоя. Была она какая-то осунувшаяся. Будто после переноски тяжестей. — Сказали ведь, кто именно…

— Кто? — быстро спросил Гвидон.

— Зоя, прокрути запись, — попросил Валерий. И объяснил Гвидону: — Мы тут хотели записать песню «Кораблики» группы «Вторая иллюзия». И вдруг экстренное сообщение…

На стареньком телевизоре с выпуклым экраном побежали зигзаги и появилось лицо всем знакомой телеведущей Наташи Глазыриной.

— Мы прерываем передачу, чтобы сделать экстренное сообщение. Около часа назад на дороге между Макарьевским хутором и северной окраиной Брюсова был взорван автомобиль депутата Южнодольской областной думы Семена Семеновича Молочного. Депутат доставлен в Брюсовскую больницу и находится в реанимационном отделении. Состояние его крайне тяжелое, хотя врачи утверждают, что есть возможность сохранить Семену Семеновичу жизнь. Судя по всему, для взрыва был использован боеприпас из числа тех, которые еще попадаются в наших окрестностях после печальной памяти Ихтымского взрыва… Охранники, ехавшие в двадцати метрах за автомобилем депутата, не пострадали… Следственным органам не придется заниматься долгими поисками виновника покушения. Он был найден рядом с местом взрыва. Им оказался тринадцатилетний подросток Юрий Вяльчиков, погибший на месте. В руке его был зажат самодельный дистанционный взрыватель. В кармане погибшего мальчика был обнаружен клочок бумаги со словами: «Гады жить не должны»… Не исключено, что этот случай связан с прошлогодним делом руководителя клуба «Штурманята», к которому были причастны как депутат Молочный, так и погибший школьник… Возможно, мальчик хотел отомстить известному бизнесмену, которого считал виновным в этой истории. Видимо, он заложил самодельное взрывное устройство на обочине дороги, но не рассчитал расстояние и погиб сам, оказавшись слишком близко от взрыва…

…— Он все рассчитал точно, — ровным голосом сказал Гвидон, глядя в окно, за которым галдели беззаботные воробьи и летел тополиный пух.