Ашборнский пастор - Александр Дюма

Мы разделяем мнение Шекспира; только мы говорим так: если без воли Неба не гибнет и воробей, то тем более без воли Неба не рождается человек.

Человек в своей гордыне долго считал, что идеи принадлежат ему и что он претворяет их в жизнь.

Мы же, напротив, в нашем смирении думаем, что человек всего лишь орудие на службе у идей.

Каждый из нас приходит в свой черед, в свой назначенный свыше день и час; каждый занимает свое место — пешка, конь, слон, ладья, ферзь или король — на той просторной шахматной доске, которая называется земным миром; каждый двигается, действует, поступает по власти незримой руки, но вовсе не рока, а Провидения; и вечная шахматная партия доброго начала против злого, дня — против ночи, свободы — против угнетения длится более шести тысяч лет!

Блаженны и избранны те, что борются за доброе начало против злого, за день — против ночи, за свободу — против угнетения!

Их души почивают в лоне Господнем, и их имена живут в памяти народов.

Тот, чью могилу я решил навестить, был одним из таких людей.

Так вот, этот человек был сын капитана Байрона и мисс Гордон Джайт, единственной дочери Джорджа Гордона, эсквайра Джайта, ведущего родословную от принцессы Джейн, дочери Якова II Шотландского.

Так что в жилах поэта-пророка текла кровь Стюартов.

Мисс Гордон была родовитой и богатой, но капитан Байрон — только родовитым, почти таким же родовитым, как она, поскольку его дворянство восходило к крестовым походам, и представители этого прославленного дворянства присутствовали на большинстве полей сражений во Франции и Англии.

Вот что сказал сам поэт о своих предках по отцовской линии в прощальных стихах, с которыми он при отъезде в свое первое путешествие в Грецию обратился к замку своих предков.

Тот самый замок, в который мы сейчас войдем и описание которого позаимствуем у поэта.

В ожидании того, что он скажет о замке, послушаем, что он говорит о тех, кто в замке жил:

Ньюстед! Ветром пронизана замка ограда,

Разрушеньем объята обитель отцов.

Гибнут розы когда-то веселого сада,

Где разросся безжалостный болиголов.

Воет ветер; трещит от любого порыва

Щит с гербом, говорящий в унынии нам

О баронах в броне, что вели горделиво

Из Европы войска к палестинским пескам.

Роберт сердца мне песней не жжет раскаленной,

Арфой он боевого не славит венка,

Джон зарыт у далеких твердынь Аскалона,

Струн не трогает мертвого барда рука.

Спят в долине Креси Поль и Губерт в могиле,

Кровь за Англию и Эдуарда пролив.

Слезы родины предков моих воскресили;

Подвиг их в летописном предании жив.

Вместе с Рупертом в битве при Марстоне братья

Бились против мятежников — за короля.

Смерть скрепила их верность монарху печатью,

Напоила их кровью пустые поля.

Тени предков! Потомок прощается с вами,

Покидает он кров родового гнезда.

Где б он ни был — на родине и за морями,

Вспоминать вашу доблесть он будет всегда.

Пусть глаза отуманила грусть расставанья,

Это — не малодушье, а прошлого зов.

Уезжает он вдаль, но огонь состязанья

Зажигает в нем гордая слава отцов.

Вашей храбрости, предки, он будет достоин,

В сердце память о ваших делах сохранит;

Он, как вы, будет жить и погибнет, как воин,

И посмертная слава его осенит.[29]

Что ж, все эти предки, которыми поэт так гордится, никак не помешали тому, что пророчества о бедствиях вселили отчаяние в сердце бедной мисс Гордон Джайт, предсказав ей, что капитан Байрон вскоре растратит ее состояние.

Некий шотландский стихотворец дошел даже до того, что сочинил балладу, которую мы попытаемся воспроизвести во всем ее грубом простодушии:

I

Куда вас, Джайт, несет, бесстрашную, куда?

Спешите замуж вы, в объятья шалопая.

Стать Байрону женой для вас, мисс Джайт, беда:

Вас, надоевшую, придет сменить другая.

Наследство ваше он растратит без труда.

Богатство, как питон, проглотит не моргая.

Мисс Джайт, идете вы, отважна и горда,

Еще не ведая, судьба у вас какая.

II

Развратник, мот и франт, он к нам пришел сюда

Из мрачной Англии, для нас чужого края.

С ним познакомилась Шотландия тогда,

Родителей его и прадедов не зная.

Без сна в его дому распутниц череда

Пирует вместе с ним, красавца ублажая.

Мисс Джайт, идете вы, отважна и горда,

Еще не ведая, судьба у вас какая.

III

С ружьем заряженным, гуляка без стыда

Помчит по вереску среди пальбы и лая,

Супругу позабыв и не боясь суда,

При флейте, в рог трубя и песни распевая.

А ваши земли, мисс, и рощи, и стада

Станцуют ригодон, в озерах исчезая.

Мисс Джайт, идете вы, отважна и горда,

Еще не ведая, судьба у вас какая.[30]

И правда, молодость капитана Байрона была невероятно скандальной.

Игрок и любитель выпить, если он и оторвался на минуту от игры и пьянства, то лишь для того, чтобы отнять у лорда Кармартена жену, на которой он женился, как только она добилась развода, и которая умерла, оставив капитану дочь, мисс Августу Байрон, сводную сестру поэта, вышедшую впоследствии замуж за полковника Ли.

Несмотря на эти мрачные предсказания, мисс Гордон Джайт вышла замуж за капитана Байрона.

Тогда-то и начали сбываться роковые предсказания, сделанные несчастной наследнице Джайтов.

После свадьбы, отпразднованной в Бате, молодожены отправились в свое шотландское имение; но кредиторы, эти безжалостные ищейки, подобные шакалам, о которых говорит поэт, чутьем уловив путь капитана Байрона и его супруги, не позволили им даже насладиться медовым месяцем и преследовали молодоженов до самого Джайта.

Наличные деньги миссис Байрон (а наличными она могла иметь три тысячи фунтов стерлингов, примерно семьдесят шесть тысяч франков) пошли на оплату первых финансовых обязательств; затем две акции Абердинского банка были проданы по цене шестьсот фунтов стерлингов каждая; затем исключительное право на два лососевых промысла на реке Ди было заложено из расчета четырехсот восьмидесяти фунтов стерлингов; затем лес на землях Джайтов был срублен и отдан за полторы тысячи фунтов стерлингов; наконец, восемь тысяч фунтов стерлингов были взяты в долг под залог земли Джайтов.