Мое сердце - Бертрис Смолл

— Нет!

Какое-то мгновение Алекс не мог прийти в себя. Она же была его женой, а не какой-то там недотрогой, которую надо еще уговаривать. Он чуть было не рассвирепел, но, почувствовав, что она вся дрожит, мягко проговорил:

— Велвет, девочка, я только хочу обнять тебя. Столько времени прошло! Но если тебе не хочется, я не буду.

— Прости меня, — прошептала она, но не отодвинулась. Постепенно бившая ее дрожь прошла, она изредка вздрагивала.

Он лежал рядом с ней в темноте, так как огонь в камине почти совсем потух, отбрасывая на потолок слабый оранжевый отблеск. Рядом с ним, изогнувшись дугой, лежала его жена, явно напуганная тем, что он может предъявить на нее свои права. И вдруг в каком-то мгновенном откровении он понял, что стоит за ее страхом. Целых два с половиной года Велвет была жива для него, а он для нее мертв. Пока он развлекался с Аланной Вит, она начала новую жизнь с другим человеком. И эта, как он понял, счастливая жизнь оборвалась. Ее оторвали от любимого. У нее хватило храбрости на все. Он уже слышал, какие дифирамбы пел ей обычно сдержанный Дагалд, рассказывая какую-то дикую басню о том, как Велвет якобы спасла жизнь Пэнси и тогда еще не родившемуся Даги.

— Она просто блеск, милорд! Просто блеск! И она нарожает отличных сыновей для Дан-Брока! — не переставал твердить Дагалд.

Алекс улыбнулся в темноте. Никаких сыновей не будет, пока сердце Велвет не перестанет кровоточить, и залечить его должен именно он, потому что его неуемная гордость послужила причиной всех их бед. Из-за него это юное храброе сердечко так болит сейчас.

— Не бойся меня, Велвет, — мягко сказал он. — Я все понимаю. Правда, понимаю.

— Я чувствую себя такой дурочкой, — ответила она, — но я еще не готова исполнить эту часть супружеского долга, Алекс. Пожалуйста, подожди немного. Я буду стараться, клянусь тебе!

— Я понимаю, — повторил он, — я для тебя был мертв, а Акбар жив.

— Да.

— Тогда я должен отвоевать тебя у него, девочка, и я постараюсь это сделать. Я, правда, не тот человек, который может наигрывать на лютне и распевать серенады. Я не смог бы сложить ни единого стиха, даже если речь шла бы о спасении моей души, но я докажу тебе, что я люблю тебя, другими способами, если ты только дашь мне шанс. Ты дашь, девочка?

Она долго молчала и наконец сказала «да», ничего к этому не добавив, но повернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Затем нежно взяла его за голову и поцеловала в губы, прежде чем опять отвернуться. Сердце Алекса дрогнуло. Он чувствовал себя мальчишкой, впервые попавшим в постель к женщине. Это будет непросто, знал он. Ему придется проглотить свою гордость, чтобы отвоевать сердце и душу своей жены у другого мужчины, но он сделает это! Он хочет ее! О, как он хочет ее, и он пойдет на все, чтобы Велвет опять улыбнулась ему с любовью во взоре, как она улыбалась когда-то, два с половиной года назад. Откинув ее тяжелые волосы, он поцеловал ее в шею, — Спокойной ночи, — прошептал он.

— Спокойной ночи, милорд, — прозвучало в ответ.

В последний день августа 1591 года с Рождества Христова отряд графа Брок-Кэрнского перевалил через Шевиотские холмы и пересек невидимую границу, отделявшую Англию от Шотландии. Они шли медленно, так как Велвет все еще не оправилась от своего предыдущего длительного путешествия. Неделя, прошедшая с тех пор как Алекс опять встретился со своей женой, была довольно странной. Велвет держалась с ним очень покорно и наконец-то перестала дрожать, когда он ночью дотрагивался до нее. Он знал, что, будь он понастойчивее, она бы уступила. Но это смахивало бы на изнасилование Он решил ждать. Она должна сама захотеть его так же сильно, как он хотел ее. Терпение, сказала Скай, и она была права. Ему оставалось только надеяться, что этого терпения у него хватит. Но как тяжело все-таки ночь за ночью лежать рядом с Велвет и не иметь возможности взять ее.

Дни стояли теплые, но признаки приближающейся осени уже были отчетливо видны. Зацвел вереск, и взору Велвет открылись холмы, покрытые пурпурно-розовым ковром. Шмели, обожавшие вереск, с озабоченным видом перелетали с цветка на цветок, собирая нектар, из которого потом получится отменный мед. Кустики черники обсыпаны созревшими ягодами, а их листочки уже приобрели розово-красный цвет. Тут и там на казавшихся мирными холмах паслись отары овец, но люди Брок-Кэрна постоянно были начеку, готовые отразить нападение любого противника.

Алекс послал вперед в Хэрмитейдж гонца, прося гостеприимства у своего кузена, графа Ботвеллского. Ботвелл опять попал в немилость у короля Джеймса. В начале лета был даже послан лорд Хоум, чтобы арестовать его. Сэнди Хоум, однако, решил, что лучше ему поскитаться и порыбачить с Фрэнсисом Стюарт — Хэпберном, чем арестовывать его, и остался в Хэрмитейдже вместе со своим приятелем.

Было ясно, что королевский гнев на графа Ботвелла навлек не кто иной, как королевский канцлер Джон Мэйтланд. Мэйтланд продержал Ботвелла в заключении в Эдинбургском замке в течение нескольких месяцев, но накануне Иванова дня графу удалось бежать, и он публично оскорбил Мэйтланда в Незер-Боу, приглашая того выйти наконец из дома, где тот, по слухам, дрожа от страха, заперся в своем кабинете и требовал отправить Ботвелла в тюрьму. Весь Эдинбург покатывался от хохота над незадачливым Мэйтландом, и тот не забыл обиды. Узнав от королевского пажа, что Джеймс тайно домогается любви Катрионы Лесли, прекрасной графини Гленкиркской, Мэйтланд довел до сведения короля, что и Ботвелл, и леди Лесли пытаются получить у своих супругов разводы и собираются пожениться. На самом же деле Маргарет Дуглас, жена Ботвелла, уже давно его получила. Джеймс тут же вспомнил все старые прегрешения Ботвелла и его «непристойное поведение в отношении некой придворной дамы»и использовал все это как предлог, чтобы поставить своего кузена вне закона. Заодно он отказал леди Лесли в получении развода. Но эта дама не испугалась короля и продолжала встречаться со своим любовником, не обращая внимания на гнев Стюарта.

При обычных обстоятельствах Алекс постарался бы обойтись без гостеприимства Ботвелла. У него не было ни малейшего желания навлечь немилость короля еще и на Брок-Кэрн. Но Велвет плохо себя чувствовала, ей нужна была передышка. Может быть, надеялся он, король и не узнает об этом.

Каменная громада дома Ботвелла еще не открылась их взору, когда распахнулись огромные ворота замка и навстречу им выехали несколько всадников.

Лицо Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна расплылось в широкой улыбке, когда он приветствовал своего кузена.

— Алекс! Как я рад тебя видеть! — Он повернулся к Велвет, и его улыбка смягчилась. — Я рад, что вы благополучно вернулись домой, дорогая, — тепло сказал он.

Велвет почувствовала, как ей на глаза навернулись слезы, и поспешила сморгнуть их.

— Благодарю вас, Фрэнсис. — Ив первый раз за все эти дни Алекс увидел, как слабая улыбка тронула уголки ее рта. — Мне говорили, что король опять очень недоволен вами, милорд. А я-то думала, что вы стали достаточно взрослым, чтобы бросить свою дурную привычку дразнить его величество.