Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917-1922 - Олег Шинин

К полученным данным о намерениях эсеров контрразведка отнеслась серьезно, взяв под наблюдение деятелей местных организаций. Во Владивостоке спецслужбы зафиксировали интенсивную работу эсеровских и меньшевистских групп по подготовке переворота. Разыскные органы выявили видных политических деятелей, принимавших активное участие в подготовке свержения существовавшей власти. В поле их зрения попал уволенный из армии генерал Р. Гайда, поддерживавший связь с находившимся в Японии бывшим главнокомандующим войск Директории генерал-лейтенантом В.Г. Болдыревым, который до отъезда за границу также находился под контролем спецслужб[1213].

Бывшего младшего офицера австрийской армии Р. Гайду спецслужбы взяли под плотное негласное и наружное наблюдение сразу после отстранения от должности командующего Сибирской армией и сопровождали по пути следования его поезда из Омска во Владивосток. Предпринятая мера предосторожности оказалась весьма кстати. 15 июля 1919 г. полковник Н.П. Злобин дал телеграмму начальникам КРП в Иркутске, Верхнеудинске, Чите, Харбине, Владивостоке, Маньчжурии, Никольск-Уссурийске о наблюдении за бывшим командармом «для выявления всех обстоятельств, сопровождающих встречу и проводы поезда на станциях с выяснением лиц, с которыми Гайда будет контактировать»[1214]. К 23 июля контрразведчики получили непроверенные сведения о том, что Р. Гайда, встречаясь с лидерами эсеров, предлагал им активно действовать для осуществления переворота и «заручился их согласием быть главнокомандующим»[1215]. С приездом Гайды во Владивосток его поезд стал настоящим «осиным гнездом» эсеров. «В поезде около Гайды, – докладывал начальник управления государственной охраны Приморской области полковник А.А. Немысский начальнику особого отдела государственной охраны Департамента милиции, – группировалось немало даже уголовного элемента, который занимался ночными налетами и уличными ограблениями. Все это, благодаря исключительному положению Гайды, находившегося под иностранной охраной, проходило безнаказанно»[1216].

10 июня 1919 г. исполняющий должность начальника КРО при штабе ВГК прапорщик К.Б. Бури докладывал полковнику Н.П. Злобину о состоявшемся около двух недель тому назад съезде партии эсеров, признавшем существующее правительство реакционным и постановившем объявить террор в отношении его членов и лично адмирала А.В. Колчака. По тем же сведениям, съезду было доложено о получении от В.М. Чернова 7 миллионов рублей на организацию борьбы с правительством Колчака[1217].

Контрразведчики получили данные о намерении эсеров физически устранить Верховного правителя. В мае – июне они располагали сведениями о постановлении ЦК левых эсеров в Москве совершить террористический акт в отношении адмирала, для чего он направил в Сибирь члена петроградской чрезвычайной миссии Р. Буша и нескольких матросов, лично знавших А.В. Колчака. По замыслу организаторов теракта, исполнители должны были прийти к Верховному правителю на прием. Но их план, по неизвестным причинам, реализовать не удалось: возможно, тому помешала вовремя полученная спецслужбами информация. Тогда эсеры решили арестовать адмирала в Омске в момент его возвращения с фронта. По данным контрразведки, в заговоре участвовали лица из конвоя адмирала, «кто-то из офицеров и даже будто бы один из министров»[1218]. Однако и этот замысел остался нереализованным.

Пока колчаковская армия одерживала победы на фронте, оппозиционная деятельность эсеров была все же относительно вялой. По ироническому выражению командующего ПриВО генерала П.П. Иванова-Ринова, собравшийся в начале 1919 г. проэсеровский Приамурский «краевой съезд городских и земских представителей преждевременно закончил свою деятельность, умирая естественной смертью»[1219]. Но с началом военных неудач летом 1919 г. подрывная работа активизировалась. Управляющий Приморской областью в июне 1919 г. докладывал в МВД: «Очень обострились отношения несоциалистических (т. е. либеральных, проправительственных. – Авт.) организаций и земства. Приходится употреблять много такта, дабы сгладить эту остроту»[1220]. Неслучайно в таких глухих местах, где власть была слаба, при молчаливом попустительстве эсеровских земств, большевистская агитация велась практически открыто. Контрразведка Ставки констатировала, в частности, что в Тарском уезде Тобольской губернии летом 1919 г. «пропаганда ведется почти открытая в самом широком масштабе, налаживаются коммунистические ячейки в деревнях и устанавливается связь между ними»[1221].

К лету 1919 г. спецслужбы достаточно хорошо изучили планы и тактику действий эсеров, которая помимо агитационной работы заключалась в дискредитации органов власти, вытеснении с государственной службы всех лиц, не сочувствовавших их партийным взглядам, проникновении в органы милиции и воинские части. «Работа эсеров направлялась в народные массы, – писал командующий 3-й армией генерал-лейтенант К.В. Сахаров, – для этой цели они избрали такие безобидные и полезные учреждения, как кооперативы. И центральные управления, и местные отделения были наполнены их людьми и ответственными работниками. “Синкредит”, “Центрсоюз” и “Закупсбыт”, три главные кооператива в Сибири были всецело в руках эсеров. Этим путем распространялась литература, добывались деньги, велась пропаганда на местах и подготавливались восстания»[1222].

Генерал не без оснований считал, что эсерам «важна не Россия и не Русский народ, они рвались и рвутся только к власти, одни – более чисто убежденные фанатики, чтобы проводить в жизнь свои книжные теории, другие смотрят более практически, и им важна власть, чтобы быть наверху, иметь лучшее место на жизненном пиру»[1223].

Трудность борьбы с эсерами, по мнению сотрудников спецслужб, заключалась в «массе сочувствующих, которые окружают членов организаций». «Деятельность их настолько антигосударственна и разрушительна, – отмечалось в докладе, – что невольно на них устремляешь деятельность агентуры»[1224].