Семиевие - Нил Стивенсон

Кэт отделила от шлема жесткий воротник с петлей и защелкой, застегнула его вокруг шеи, подняла горловину комбинезона и плотно прижала.

Теперь она целиком – от шеи до ступней – была облачена в серый материал, облегавший тело настолько плотно, что были различимы сухожилия на ладонях, соски, затвердевшие от утренней прохлады, и холмики в основании ногтей.

Надевать шлем она не торопилась. Хотелось в последний раз вдохнуть чистый воздух Новой Земли. Отстраненность ученого боролась с чем-то более глубоким, присущим всем человеческим расам: желанием разглядеть красоту и предназначение «естественного» мира. Кэт-два знала, что сказал бы Док – да и любой другой айвинец, – сумей он прочесть ее мысли. Озеро, которое ты видишь, появилось только благодаря тому, что мы сбрасывали на безжизненную планету одну комету за другой, пока влага не стала накапливаться. Воздух, которым ты дышишь, выработали генетически сконструированные микроорганизмы, рассеянные во влажной атмосфере и впоследствии уничтоженные. А резкий запах, который тебе так нравится, издают растения, долгие годы существовавшие лишь в виде двоичного кода на флешке, которую твоя ева носила на шее.

И все равно он ей нравился. Тем временем бриз набирал силу, подбрасывая и дергая планер в разные стороны. Подъемная сила у аппарата была сведена к минимуму, так что сам по себе он бы никуда не делся, но какой-нибудь внезапный порыв все же мог подхватить его и унести.

Забеспокоившись, Кэт-два хлопнула ладонью по внешней поверхности правого крыла, на расстоянии вытянутой руки от кончика.

Она ощутила свое же прикосновение. Ткань скафандра на участке кожи чуть выше запястья сжалась и пощекотала руку узором выпяченных морщинок по размеру не более кончика пальца. Формой он, однако, идеально повторял ладонь Мойры в миниатюре. Кожа Кэт и поверхность планера посредством умного скафандра стали единым целым.

Это развлечение не надоедало. Кэт провела рукой к кончику крыла, с улыбкой следя за тем, как отпечаток руки на поверхности костюма движется по направлению к запястью. Она оторвала руку от крыла, и отпечаток исчез.

Кэт-два нахлобучила шлем на голову и закрепила на воротнике. Шлем представлял собой просто прозрачный пузырь с упором для головы и россыпью миниатюрных динамиков. Никаких тебе индикаторов и прочей ерунды, загораживающей обзор.

В фюзеляже между крыльями было устроено гнездо, в котором как раз помещалась Кэт. Она оседлала нос, согнула ногу в колене и просунула ее в мягкий изолированный канал, затем то же самое проделала и со второй ногой. Теперь она как бы сидела в кабине. На подложке для живота перед ней лежал тоненький рюкзак со сложенным парашютом. Кэт накинула его на спину, затянула лямки на талии и бедрах. Наклонившись вперед, она перенесла вес на руки и плавно опустилась на живот.

Осталось завершить несколько соединений: мочеотводник – к системе осушения. Шланг с питьевой водой – к воротнику. Трубки для входа и выхода воздуха пока были не нужны, но она все равно подключила их вместе с кабелем питания.

Затем она потянулась назад, к самым щиколоткам, и нащупала язычок молнии. Почему именно «молнии» – совершенно не ясно. Застежка представляла собой две шеренги примитивных узкоспециализированных вьев, которые, сцепившись, заключали тело пилота внутри фюзеляжа под капюшоном из многослойной шершавой изоляции. Кэт потянула капюшон на себя, и верх планера обхватил ягодицы, сомкнулся со скафандром вдоль позвоночника, закрыл шею. Снаружи остался только пузырь с головой, ставший теперь носовым наконечником планера.

Подобно птице, расправляющей крылья, Кэт распластала руки и просунула их в изолированные тоннели, оперев на тугие, накачанные опоры. На мгновение показалось, будто внутрь планера как-то угодили мелкие камешки и теперь застряли в рукавах. Но вот один из них немного сдвинулся, и стало ясно, что это снова включился скафандр: вьи почувствовали камень под крылом и сымитировали его рельеф.

Слой изоляции также приглушал внешние шумы, так что теперь Кэт не слышала почти ничего, что происходило снаружи.

Это не значило, что звуки пропали совсем. Был слышен ветер. Впрочем, этой фразой едва ли можно описать ту симфонию звуков, которую передавала сеть миниатюрных динамиков. Для сравнения: предложение «канид чует запах леса» значит совсем не то же самое, что «человек чует запах леса». Дело не в словах, а в том, что обонятельные органы канида не в пример мощнее и развитее, чем у человека. В самом грубом приближении, трехмерный звуковой портрет ветра, генерируемый в реальном времени бортовыми системами планера и передаваемый динамиками внутри шлема, настолько же превосходил то, что Кэт могла бы воспринять невооруженным ухом, насколько обоняние канида превосходило человеческое. Планер был снабжен лидарами, направленными во все стороны. Они просматривали атмосферу на несколько сот метров вокруг и находили в ней мириады течений, перепадов и вихрей. Передать всю эту информацию звуком невозможно, но даже по имеющемуся сигналу было понятно куда двигаться, а именно – где находится средоточие энергии. И вот сейчас симфония тонов, завываний, треска и шорохов подтверждала: интуиция накануне ее практически не подвела. Поток ветра, поднимавшийся от озера по склону, был довольно равномерен, но, огибая гребень холма, верхние слои воздуха должны были перемещаться быстрее, чтобы угнаться за нижними слоями. Так между ними возник перепад скорости. Им можно было воспользоваться.

Кэт не только слушала, но и смотрела. Две птицы летели параллельно склону, ныряя из одного слоя в другой, чтобы перенять подъемную силу. Движение облаков высоко наверху показывало, с чем Кэт придется столкнутся через несколько минут, но пока что она об этом не задумывалась.

Порыв ветра. Давление под руками увеличилось, и в это же мгновение планер начал отрываться от земли. Кэт шевельнула ладонями и ступнями – скафандр распознал жест и послал соответствующую команду на блок управления. Вот и все, к взлету готовы. Поймав ветер, поднимающийся вдоль склона, аппарат взметнулся в воздух. Неровная поверхность земли больше не ощущалась – лишь дрожание крыльев, считывавших обтекающие их потоки воздуха. Поднявшись повыше, для подстраховки, Кэт наклонилась головой вперед и спланировала к подножию холма, обращая высоту в скорость. Так ей и предстоит провести остаток дня, накапливая энергию, необходимую для подъема. В конце концов весь накопленный запас будет потрачен на то, чтобы набрать высоту и вырваться туда, где атмосфера кончается.

У самого берега луг уступал место лесу – одному из старейших на Новой Земле. Его посадили вскоре после Первого договора, то есть лет сто назад. Кэт-два задрала голову, пронеслась над кронами, затем вновь сбросила высоту и теперь парила над самой водой. Озеро представляло собой растаявшее ядро кометы, в котором только-только обживались занесенные туда водоросли и рыбы. По голосовому приказу Кэт планер сбросил в воду несколько метров шланга не толще пальца. За первый пролет через озеро она набрала двадцать килограммов воды, из-за чего аппарат чуть-чуть замедлил ход. На другом берегу она нашла восходящий поток теплого воздуха и поднялась на нем на несколько сот метров, после чего вошла в пике и снова, уже быстрее, пронеслась над озером, чтобы захватить еще воды. Эта часть путешествия самая трудоемкая, и хорошо, что заниматься ей надо в начале, пока есть силы. Да, планер был легким, и его можно было носить с собой на спине, но из-за этого он не мог накопить достаточно энергии. Малая инерция не позволяла свободно маневрировать в верхних слоях атмосферы: порыв ветра – и завертит, как перышко. Необходимо набрать большой вес, для чего приходится черпать воду из озера, чем Кэт сейчас и занималась. Высота небольшая, скорость низкая, так что ошибаться нельзя. Первые несколько заходов, пока планер практически ничего не весит, самые непростые. Именно поэтому она не спеша выискивала восходящие потоки по обе стороны от озера и накапливала энергию из них. Однако уже спустя час Кэт уверенно выписывала умопомрачительные пике по всему кратеру: балласта под крыльями и в подбрюшье было несколько сот килограммов. К этому времени она также поняла, где искать восходящие потоки. Солнце уже было высоко, и они все активнее возникали над широкими лугами, раскинувшимися на склонах огромного кратера.