Темные сестры - Ольга Олеговна Пашнина

колени. Теплые ладони накрыли мои руки.

– Ким, прекрати об этом думать. Ты ничем не могла ей помочь, тебе самой нужна была помощь. Ментальная магия – очень сложная и противоречивая вещь. Вряд ли мы когда-то узнаем, была Хейвен результатом твоей болезни или реальным сознанием. И мой тебе совет, как пока еще твоего целителя: оставь мысли об этом. Научись жить без груза прошлого. Позаботься о себе, Ким, потому что только ты можешь это сделать.

Через силу я улыбнулась. Возвращаться к прошлому – это как расковыривать старую рану. Больно, страшно, но невозможно остановиться, это сильнее воли и доводов разума.

– Не могу поверить, что суд вот так просто меня выпустит.

Хантер фыркнул:

– Не так уж и просто, мне придется написать тонну бумаг! И я беру на себя ответственность, так что, если ты снова вляпаешься в проблемы с законом, я буду очень и очень зол. Что ты собираешься делать, Ким? После того как тебя отпустят. У тебя есть планы на жизнь?

Вопрос поставил в тупик. Планы на жизнь? Я никогда о них не думала.

Планов на смерть было много, а жизнь я никогда не считала для себя возможной. Даже играя с сестрами, убивая отца и превращая жизнь своей семьи в ад, в глубине души я знала, что плохим девочкам не положен счастливый конец. Хорошо, если у них есть хотя бы могила.

– Я хочу кое-что еще спросить.

– Я думал, ты сначала ответишь на мой вопрос, – улыбнулся Хантер.

Мне нравилась его улыбка. То, что он не скрывал за ней сущность. Не пытался казаться лучше, чем он есть.

– Чтобы решить, как жить, мне нужны ответы.

Показалось, он догадался, о чем я хочу спросить, потому что напрягся, – и это дало надежду. Почувствовав боль в запястьях, я ослабила хватку – от волнения я вцепилась в четки с нечеловеческой силой.

– Хорошо. Спрашивай.

– Мне сложно отделить реальные воспоминания от видений. Речь не о Хейвен. О том времени, когда Алана и Кристины не существовало.

Я запнулась, не решаясь продолжить, но Хантер понял, что я имею в виду. Нехотя кивнув, он накрыл мои руки своими.

– Ты хочешь знать, занимался ли я с тобой сексом, когда ты была моей подопечной? Да, Ким. Ты вполне можешь попросить своего поверенного подать на меня в суд. И я не буду отпираться.

– Зачем?

– Затем, что это преступление. Ты не могла дать мне осознанное согласие. Ты зависела от меня. А я этим пользовался.

– Нет… Зачем ты признаешься? Ты же можешь сказать, что это такой же плод моего воображения, как и Хейвен, Кристина, Алан и все, что с ними связано.

Прежде чем ответить, Хантер будто раздумывал. С тяжелым вздохом, спустя несколько мучительно долгих секунд, он сказал:

– Знаешь, Ким, я не стану оправдываться. Я нехороший человек. Муж твоей сестры совершенно прав насчет меня: никаких моральных принципов, никакой порядочности. Абсолютный, совершенный подонок. Но…

– Но? – Я слабо улыбнулась.

– Но я хороший менталист. И это может прозвучать лицемерно, но я не хочу навредить тебе. Ты должна четко понимать грань между реальностью и вымыслом. Если я буду выгораживать себя и лгать, ты снова окажешься в том аду, в котором была много лет. Начнешь сомневаться. Перестанешь себе доверять. Перестанешь верить, что здорова. Поэтому да, Ким, когда ты приходила, мы иногда занимались сексом.

– Зачем? – снова повторила я, как будто других вопросов просто не осталось. – Неужели я тебя привлекала?

– О да. Ты даже не представляешь, как сильно. Я еще никогда не видел такой красивой девушки.

– А мои сестры?

– Ты напрашиваешься на комплимент, Кимберли Кордеро, – расхохотался Хантер.

– Мне нечасто их делали в последнее время.

– Да, Ким. Ты была очень красивая. И очень несчастная. Чем чаще ты приходила, чем чаще мы разговаривали и были вместе, тем больше я думал о том, как можно было так с тобой обойтись. И… не знаю, сейчас легко об этом рассуждать, но, кажется, цель спасти тебя в какой-то момент стала куда важнее мести за Кристину. Однажды я просто подумал, что Кристина мертва – даже если Конрад будет мучиться всю оставшуюся ему вечность, ее не вернуть. А тебе еще можно помочь. И это стало удобным оправданием того, что я поступал ничуть не лучше, чем твой отец.

Я вздрогнула и прижала к его губам ладошку.

– Не говори так. Без тебя я была бы уже… – Я осеклась, не успев произнести «мертва».

– Так ты расскажешь, что будешь делать потом? – спросил Хантер.

Я вздохнула. Через окно в кабинет проникали солнечные лучи. Они приятно согревали, а еще я чувствовала тепло рук Хантера, его близость – знакомую и (что было особенно приятно) реальную.

– Я хочу остаться с тобой.

Не думала, что произнести эту фразу будет так страшно. Что сердце на миг остановится, а когда забьется вновь, я уже буду понимать: ничего не выйдет. Несчастная девочка выздоровела и стала ненужной.

– Ким, это неправильно.

– Потому что тебе нельзя было со мной спать?

– Потому что ты чудом получила второй шанс. Потому что тебе надо бежать отсюда без оглядки. Туда, где тебя будут любить. Туда, где найдется мужчина, который не станет тебя использовать. У тебя забрали жизнь, Ким, тебя провели через боль, которой никто в нашем мире не испытывал. Тебе нужно зализать раны и найти себя, настоящую Ким, а не плод игр чудовища, именующего себя твоим отцом.

Он приблизился ко мне, согрев дыханием губы.

– Тебе нужно научиться жить, не притворяясь.

– Я знаю, чего хочу, Хантер. У меня есть дар. Сильный, мощный, очень опасный. Но он может что-то исправить в нашем неправильном мире. Ты единственный, кто сможет меня научить и… единственный, кто остановит, если я начну превращаться в чудовище.

Я сжала его руку и с мольбой посмотрела в глаза.

– Пожалуйста, Хантер… я не знаю, что мне делать. Не знаю, как с этим жить! Я ведь не прошу у тебя любви. Счастливая семейная жизнь, свадьба и полный дом детей – не моя история. Но ты единственный, кто справился с моим разумом. Ты единственный, кто нашел способ мне помочь. Обучи меня. Покажи, как использовать дар такой силы. Чтобы я превратила его из проклятия в оружие. И только ты, Хантер, сможешь понять, что я переступила черту, и остановить меня. Ради меня же самой.

После мучительно долгой минуты, которая показалась мне ничуть не легче проведенных в безумии лет, он медленно кивнул.

– Ты станешь хорошим менталистом, Ким. Но будет сложно. Больно. Иногда будет