Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Я не понимаю, что нового в этой брошюре? Счетные машины существуют давно.

– Ньюман предлагает создание компьютера, – и Марго пояснила: – Компьютер это такая машина, которая сочетает арифметические вычисления с анализом.

Поль уже слышал слово «компьютер», но теперь ему стало совсем непонятно, что это такое. Когда они вышли на улицу, Поль спросил:

– А почему мы ходим на службу в Нотр-Дам, если рядом Сан-Поль?

Мама промолчала, а Марго ответила:

– У нас такая традиция.

Она сказала это легким, беззаботным тоном. Они прошли мимо Сан-Поля, куда по ступеням поднимались люди, пришедшие на утреннюю службу. Поль спросил:

– А как будет выглядеть компьютер, когда его построят?

Марго ответила:

– Он будет как большая машина, будет занимать большое помещение.

Мама шла между Марго и Полем, и они переговаривались через ее голову. Поль спросил:

– А что на компьютере можно считать?

– А все. Не только цифры, но и сложные логические задачи.

– И как он это будет решать, задачи?

– По принципу игры в отгадывание имен, когда загадывают чье-то имя, и нужно его отгадать с помошью вопросов, на которые можно ответить только да, или нет. Ты никогда не играл?

– Никогда.

– Мама, – предложила Марго, – давай сыграем, а то Поль не знает.

– Давай, – серьезно согласилась мама.

– Загадай с Полем известное имя, а я буду отгадывать.

Поль склонил к маме голову, и она шепнула ему:

– Иосиф Сталин, – а потом обратилась к Марго: – Спрашивай.

– Мужчина? – спросила Марго.

– Да, – ответила мама.

– Артист?

– Нет, – одновременно ответили мама и Поль.

– Наш современник?

– Да, – ответили они одновременно.

– Политический деятель?

– Да.

– Президент Гуин? – попыталась отгадать Марго.

– Нет.

– Француз?

– Нет.

Полю нравилась эта игра.

– Русский?

Поль сказал:

– Да.

Мама сказала:

– Этнически – нет.

– Но живет в России? – спросила с улыбкой Марго.

– Да.

– Сталин! – воскликнула Марго.

Мама и Поль зааплодировали.

– А теперь пусть Поль отгадывает, – предложила Марго. Она неслышно переговорилась с мамой, и та с улыбкой обратилась к Полю:

– Спрашивай.

– Мужчина? – спросил Поль.

– Да, – ответила мама, а Марго подтвердила: – Вне всяких сомнений.

– Артист?

– Нет, – ответили они одновременно.

– Политический деятель?

– Нет.

– Француз?

– Нет.

– Наш современник?

Марго с мамой переглянулись, и ответила одна Марго:

– Да.

Эта заминка могла послужить зацепкой к разгадке. Но мама и Марго много знали, а Поль мог и не знать этого человека, повидимому, известного всем. И он спросил:

– Я его знаю?

– Да, – ответили они обе.

Вероятно, этот человек был знаменитостью. Однако, он мог быть и его личным знакомым.

– А он меня знает?

– Безусловно! – воскликнула Марго, и обе они рассмеялись.

Зацепок было много, и Поль задумался. Наконец, он спросил:

– А я давно его знаю?

– Тебе виднее, – ответила Марго, и они опять рассмеялись.

Накануне Поль со многими познакомился на бассейном фете, и он спросил:

– Я его видел вчера?

– Да, – ответили они обе одновременно.

– На бассейном фете?

– Нет.

Поль уже хотел назвать мсье Дюпона. Но мсье Дюпон был француз, а было сказано, что этот мужчина не француз. Кроме того, мама не знала о мсье Дюпоне. Вчера в опере они ни с кем не познакомились. Что же еще было вчера? Бассейн, опера «Фауст». И тут Поля осенило:

– Мефистофель! – воскликнул он.

И тут же они обе зааплодировали. Это было кстати: они как раз пересекали Гревскую площадь, на которой начинался какой-то митинг. Люди держали длинный транспарант с лозунгом относительно событий во Вьетнаме. У Нотр-Дама уже стояли туристы с фотоаппаратами. Поль первым вошел в собор. Держа подмышкой снятую шапку, он, как всегда, макнул пальцы в мраморную чашу, подал мокрые пальцы сперва маме, потом Марго. Они все трое перекрестились, прошли среди пялящихся по сторонам туристов в правый неф. Здесь туристов не было. Уже знакомым Полю путем они прошли вперед, к алтарю мадонны. Служба началась. Поль следил по карманному молитвеннику за словами священника. Молитвы давно можно было заучить наизусть, но старофранцузские сочетания слов не укладывались в памяти. Молиться вовсе не значит читать слова молитвы. Он скосил глаза на маму. С другой стороны от нее сидела, как всегда, Марго. И у той, и у другой были сосредоточенные лица. Они умели молиться. Поль не умел. У него не был развит религиозный инстинкт, о котором говорила Марго. Он посмотрел на священника, читающего молитву. Лицо его не выражало никакой святости. Но святость была. Она исходила от этих древних стен, от готических колонн, от приглушенного гула многоголосой толпы, резонирующего где-то высоко от стрельчатых сводов. Это было одновременно: и приглушенный гул, и торжественная тишина. Сочетание звуков с тишиной. И это было блаженным ощущением, ощущением остановившегося мгновения. Пусть мгновение остановится надолго, навсегда. Тут Поль поймал себя на мысли, что он молится, молится по настоящему, как мама и Марго. Христос сказал, что не нужно ничего просить у Бога, поскольку Бог наперед знает все нужды и желания каждого человека. Кого же просить? Поль посмотрел на статую Мадонны. Она была озабочена собственными печалями. Бог, если и может, то не захочет остановить мгновение. Остановить мгновение может только Мефистофель, да и то не навсегда. Но за это он потребует душу. Может ли Поль отдать свою душу? Он снова скосил глаза на Марго, увидел ее профиль. На щеке была тень от ресниц. Тень была. Когда они вышли из собора, некоторое время они шли молча, не хотели нарушать молитвенного настроя. Этот настрой нарушила мама:

– Поль, тебе к весне нужен новый плащ. Марго, какая теперь у них мода?

Говоря «у них», она, вероятно, подразумевала молодых мужчин. У себя в комнате Поль достал из ящика письменного стола пачку фотографий. Усевшись верхом на стул, он отобрал фотографии, на которых была Марго. Верхня терраса Нотр-Дама. Марго одной рукой обнимает заснеженную Химеру. На лице американская, с рекламы, улыбка. А вот уже другая, восторженная улыбка. Марго указывает на что-то через каменную баллюстраду. Марго у баллюстрады верхней площадки левой колокольни. Марго перегнулась через баллюстраду, а внизу зимний Париж. Поль тогда еще ей крикнул: «Осторожно! По шее дам!» Марго при входе в колокольню. Марго в колокольне у колокола. Темно. На снимке получилась только ее рука в перчатке и отсвет на краю колокола. Снимки новогоднего фета в доме на Ламбаль. Марго в бальном платье, в котором можно танцевать канкан. Тонкие девичьи руки, а кисть как у подростка. Декольтированные хрупкие плечи. На бассейном фете не фотографировали. Жаль. Когда он впервые увидел ее в купальном костюме, он сразу отвел глаза: боялся смотреть. Но у него наметанный глаз, и он с первого момента все определил. Плавный изгиб талии, плавные, но четкие линии бедер и ног, слегка выгнутые икры. Маленькие раздельные груди, не скругленные внизу, такие как на картинах Рубенса. Поль достал альбом репродукций Эрмитажа, подарок ленинградских коммунистов, которых Сталин почему-то не любит, нашел репродукцию Рубенса «Союз Земли и Воды». Землю изображала жирная дряблая женщина, но груди ее были аккуратные и выпуклые, как у молодой девушки, как у Марго. По лицу и строению тела этой женщины можно было легко определить, какой формы и величины были ее половые губы. Полю нравились полные женщины, но теперь это его нисколько не возбуждало. Необычное состояние волнения, в котором он пребывал, подавляло всякие физиологические ощущения. Это было состояние остановившегося мгновения. У Марго тоже были их фотографии. И возможно, она когда-нибудь рассматривала его снимки. И еще у нее был тот порножурнал, который он случайно обнаружил в ее столе. А в журнале был снимок со спящим на палубе Полем и с его стоящим членом. У него непроизвольно, как от боли, сжались зубы. Проклятые коммунисты с этой старой блядью мадам Туанасье! Вероятно, она тогда фотографировала его, испытывая похотливые побуждения. Машинально взяв авторучку, Поль стал пририсовывать голой рубенсовской женщине узкие трусы, а потом и бра. Трусы закрыли часть бедер, а бра закрыло девичьи груди. Картина Рубенса приобрела от этого неприличный вид. И Поль нарисовал женщине чулки с подвязками и поясом. Получилось совсем неприлично. Поверх всего этого Поль нарисовал женщине комбинэ. Получилось что-то похожее на стриптиз, и Поль почувствовал возбуждение. Оказывается, женщина в голом виде выглядит приличнее, чем в нижнем белье. Это было забавно. В дверь постучали. Поль быстро захлопнул альбом, вскочил со стула, откликнулся: