Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев - Филип Зимбардо

В отчете Райдера проводится анализ всей системы тюрем в Ираке и даются рекомендации по ее улучшению. В конце Райдер приходит к выводу, что имели место серьезные нарушения прав человека. Персонал не был должным образом обучен, сотрудников не хватало, и эти проблемы были названы «системными». Отчет также поставил вопрос об отсутствии четкого разделения полномочий между военными полицейскими, которые, как предполагалось, должны были только охранять заключенных, и командой военной разведки (MI), в обязанности которой входили допросы задержанных. В отчете отмечается, что сотрудники военной разведки пытались вовлекать военных полицейских в действия, направленные на «подготовку» задержанных к допросам.

Путаница в полномочиях между военной полицией и военной разведкой возникла ко времени войны в Афганистане, когда военные полицейские сотрудничали с военной разведкой, «создавая благоприятные условия для последующих допросов». Этот эвфемизм описывает методы, позволяющие сломать волю заключенных. Райдер рекомендовал создать процедуры, «определяющие полномочия солдат военной полиции… ясно отделяя действия охранников от действий сотрудников военной разведки». Отчет Райдера должен был быть доведен до ведома всех, кто отвечает за систему военных тюрем.

Журналист Сеймур Херш писал, что, несмотря на эти важные выводы, «Райдер преуменьшает серьезность своих предупреждений, поскольку приходит к выводу, что ситуация еще не достигла кризисной точки. По его мнению, некоторые процедуры неэффективны, но он не обнаружил, что „подразделения военной полиции преднамеренно применяли недопустимые методы обращения с заключенными“». Следует отметить, что этот отчет появился в разгар самых скандальных злоупотреблений в блоке 1А, осенью 2003 г., но еще до того, как специалист Джо Дарби доложил о фотографиях (13 января 2004 г.). В статье Херша в журнале The New Yorker (5 мая 2004 г.), посвященной скандалу, делается следующий вывод об отчете Райдера: «Его расследование в лучшем случае оказалось необъективным, а в худшем было просто прикрытием»[396].

Полный и жесткий отчет Тагубы[397]

В январе 2004 г., когда печально известные фотографии легли на стол высокопоставленных военных руководителей и команды уголовных расследований, генерал Санчес был вынужден пойти дальше попыток маскировки фактов, предпринятых в отчете Райдера. Он поручил генерал-майору Антонио Тагубе провести более полное расследование обвинений в злоупотреблениях по отношению к задержанным, недокументированных побегов заключенных и множества фактов, указывающих на отсутствие дисциплины и ответственности. Тагуба проделал замечательную работу и провел подробное, обширное расследование. Отчет о нем опубликован в марте 2004 г. Этот отчет должен был остаться секретным, потому что в нем содержатся прямые обвинения в халатном отношении к своим обязанностям в адрес офицеров, а также серьезные обвинения в адрес других официальных лиц. В качестве иллюстраций отчет содержал некоторые фотографии. Все это было слишком скандально, чтобы не просочиться в СМИ (вероятно, за немалые деньги).

Отчет Тагубы попал в редакцию журнала The New Yorker, и его основные результаты и фотографии были опубликованы в статье Херша, но это произошло только после того, как фотографии появились в программе «60 минут II», 28 апреля 2004 г. (Как вы помните, эта история началась для меня именно с этой программы.)

Тагуба без особых церемоний критикует отчет своего коллеги, генерала Райдера. «К сожалению, многие системные проблемы, выявленные во время расследования [Райдера] не были устранены и стали предметом нашего расследования, — пишет он. — Приходится признать, что многие злоупотребления по отношению к задержанным происходили одновременно или почти одновременно с расследованием Райдера» (курсив мой. — Ф. 3.). Далее в отчете Тагубы говорится: «Вопреки выводам отчета [генерал-майора] Райдера, я нахожу, что военнослужащие 372-й военно-полицейской роты 800-й бригады военной полиции с самого начала были направлены туда для того, чтобы изменить положение дел в исправительном учреждении, „создать условия“ для допросов военной разведки». В отчете сказано, что офицеры военной разведки, агенты ЦРУ, частные контрактники и сотрудники OGA [других государственных служб] «активно побуждали охранников — военных полицейских создавать физические и психологические условия для благоприятных допросов».

В поддержку этого утверждения Тагуба приводит показания нескольких охранников, данные под присягой и подтверждающие соучастие в злоупотреблениях сотрудников военной разведки и следователей.

«Специалист Сабрина Хармен из 372-й военно-полицейской роты в показаниях под присягой рассказала о случае, когда задержанного поставили на картонный ящик и присоединили электроды к пальцам его рук, ног и половому члену. Ей сказали, „что ее задача — не давать задержанным заснуть“. Она сказала, что сотрудник военной разведки говорил с [капралом] Тренером. Она заявила: „Сотрудник военной разведки хотел заставить их говорить. А задача Тренера и Фредерика — помогать военной разведке и OGA сделать так, чтобы эти люди начали говорить“».

Тагуба приводит показания сержанта Джавала Дэвиса о влиянии сотрудников военной разведки и OGA на охранников — военных полицейских, которое он наблюдал лично:

«Я сам был свидетелем того, как заключенных в центре военной разведки, блок 1А, заставляли делать разные вещи, которые я считаю сомнительными с нравственной точки зрения. В блоке 1А нам сказали, что у них другие правила и другие стандартные процедуры обращения с заключенными. Я никогда не видел устава или других документов, где были бы изложены эти правила или стандартные процедуры, мне о них только говорили. Ответственность за 1А нес капрал Тренер. Он утверждал, что агенты и солдаты военной разведки давали ему разные задания, но не было никаких письменных документов, на которые он мог бы сослаться». Когда сержанту Дэвису был задан вопрос, почему правила в блоках 1А и 1В отличались от правил в остальных корпусах тюрьмы, он заявил: «В остальных корпусах содержатся обычные заключенные, а в блоках 1А и 1В — те, кого держит там военная разведка (MI)». Спрошенный о том, почему он не доложил о злоупотреблениях вышестоящим офицерам, сержант Дэвис заявил: «Потому что я думал, что если бы они делали то, что не соответствует установленным процедурам или правилам, кто-то об этом сказал бы. (Здесь мы снова видим зло бездействия. — Ф. З.) Кроме того, блок 1А находится в ведении военной разведки, и мне казалось, что сотрудники военной разведки одобряют злоупотребления». Сержант Дэвис также заявил, что слышал, как сотрудник военной разведки поощрял охранников оскорблять заключенных. На вопрос, что именно говорил сотрудник военной разведки, он отвечал: «Сделайте нам этого парня разговорчивым. Сделайте так, чтобы у него была плохая ночь. Пусть он получит как следует». Он утверждал, что эти комментарии были адресованы капралу Тренеру и сержанту Фредерику. Наконец, сержант Дэвис заявил, что «сотрудники военной разведки, как я думал, хвалили Тренера за то, как он обращается с задержанными, находящимися в ведении военной разведки. Они говорили, например: „Хорошая работа, они ломаются очень быстро. Они отвечают на все вопросы. Они дают нам нужную информацию“. И наконец: „Продолжайте в том же духе“».