Рыцарь света - Симона Вилар

Но лицо отца Огдинга только помрачнело при ее словах. Увы, шериф сейчас, когда власть еще не установилась, не правомочен решать такие вопросы, как борьба с сыном Стефана. Что до Гуго Бигода, то он разбит в предыдущей войне с принцем, его войска обескровлены, и он предпочтет отсидеться в своих укрепленных замках. Что же касается епископов Или и Кентербери, то хоть к ним и были посланы гонцы, но рассчитывать на помощь не приходится. Прелаты не слишком жалуют независимое от них аббатство Бери-Сент-Эдмундс[90]. Бесспорно, у аббатства есть свои вассалы, однако это капля в море по сравнению с силами, какими сейчас располагает Юстас.

Милдрэд устала его слушать и попросила уйти. В конце концов, это просто стыдно, что священники готовы прикрыться ею, когда все остальные отказались. Милдрэд вдруг подумала о побеге. Но куда ей податься? К тамплиерам? Даже они, учитывая ситуацию, неизвестно как примут женщину, которая считается датской женой Юстаса и которую он может востребовать, применив силу. Да и не сможет она скрыться, если за ней так внимательно следит Хорса. Хорса — преданный пес Юстаса. От него отказались все, даже собственная семья, и его дурная слава в Денло столь же известна, как некогда его громкое имя. Так что все, что остается Хорсе, — это держаться своего господина.

Юстас вернулся через несколько дней. Он был обозлен, ибо стало известно, что на один из его отрядов было совершено нападение какими-то неизвестными, похитившими часть обоза с сокровищами Бери-Сент. В гневе Юстас даже избил аббата, заподозрив, что это старичок Сильвестр направил людей отбить имущество. Принц хотел выпытать у него, кто это мог быть, но несколько переусердствовал, и в итоге старый настоятель, не выдержав надругательств, слег с сердечным приступом, а Геривей вскоре выяснил, что нападавшие были с гербами графа Честерского.

— Да ты с ума сошел, Геривей!.. — опешил Юстас. — Я бы еще поверил, что это проделки местных саксов, спрятавших сокровища в болотах фенленда. Я готов подозревать вассалов аббатства или людей графа Норфолкского, но никак не Честера. Подумай, о чем ты говоришь? Где Честершир, а где Денло. Неужели ты думаешь, что увалень Ранульф де Жернон примчался помогать аббатству какого-то саксонского святого, оставив валлийские границы? Это даже смешно!

— Я бы и смеялся, милорд, если бы наши люди, сумевшие отбиться от нападавших, не уверяли, что на их коттах был изображен белый вздыбленный лев на алом фоне. А это герб де Жернона.

— Совсем запутаться можно в этих гербах. Нет, я не верю, но все равно приказываю вам обыскать округу и узнать, кто посмел идти против моей воли.

Пока же Юстас решил немного передохнуть после поездки в Кент, где его люди уже начали нанимать солдат, чтобы отстаивать земли в Денло, какие принц намеревался оставить за собой. Юстас знал, что делал: он получил вести, что на континенте король Людовик собирается вступить с союз с братом Плантагенета, а значит, тот надолго не останется в Англии. Стефан же… Что ж, как бы ни складывались отношения Юстаса с отцом, он понимал, что тот не станет воевать против него. Кроме того, были еще и недовольные договором, и Юстас, рассчитывая на них, уже послал к ним гонцов.

Так что, несмотря на досадное недоразумение с пропавшими сокровищами, принц не намеревался сдаваться. У него даже улучшилось настроение, когда он стал получать письма от возможных сторонников. И когда настал праздник Вознесения Божьей Матери, Юстас отстоял торжественную мессу в соборе, а потом устроил большой пир во дворце аббата. Благо, что сам аббат лежал в лазарете и не мог препятствовать тому, чтобы под его собственным кровом было устроено такое разудалое веселье, куда пригласили музыкантов, шлюх, бродячих фигляров и даже поводырей медведей.

Милдрэд оставалась от всего этого в стороне, испытывая облегчение, что за всеми этими делами Юстасу не до нее. И вот когда к исходу дня она уже готовилась ко сну, стараясь не прислушиваться к гомону доносившегося снизу пиршества и долетавшим оттуда крикам, к ней опять явился приор Огдинг. Он выглядел утомленным и уже не так гордо вскидывал свой подбородок. Более того, не сказав обычных слов приветствия, он упал перед Милдрэд на колени и протянул к ней руки.

— Помогите! Я даже не знаю, к кому еще могу обратиться. Ибо, — он всхлипнул, что так не вязалось с его мужественным обликом, — ибо ad restim res rediit[91].

Милдрэд холодно смотрела на него, не сомневаясь, что сей священник опять начнет умолять ее пойти к Юстасу. И не ошиблась. В гневе она указала ему на дверь, но отец Огдинг в отчаянии обхватил ее ноги.

— Я бы не мучил вас, дитя, если бы сам не был пленником. Я бы ушел, я бы искал к кому обратиться… Ибо ныне принц решился на такое, чего даже язычники викинги не смели сделать. Он хочет похитить нашу святую реликвию, хочет вывезти мощи святого Эдмунда и продать их на континент.

Милдрэд застыла, не веря своим ушам. Если Бери-Сент лишится святых мощей… Если Англия потеряет своего святого покровителя… О, это было ужасно!

Да, Юстас все верно рассчитал. За останки короля-мученика ему немало заплатят. Любое церковное владение захочет их приобрести, ибо это означало расцвет обладающего такой реликвией монастыря или аббатства. Само Бери-Сент было некогда почти никому не известным селением, а теперь это большой город с несколькими тысячами жителей, сюда прибывают паломники, здесь хорошо идет торговля, сюда стекаются богатства, а собор, где хранятся останки великого короля-мученика, считается одним из богатейших и крупнейших во всем королевстве. И вот теперь ради корыстных целей Юстас намеревается обворовать не только церковь Бери-Сент, не только город и Денло, но и лишить целое королевство небесного покровителя!

Милдрэд опустила глаза и посмотрела на приора. Тот теперь ничего не говорил, просто лежал и стонал.

— Юстас сейчас на пиру? — тихо спросила саксонка. — Я пойду туда. Хотя мало верится, что это распоясавшееся чудовище внемлет моим словам, моим слезам… моей уступчивости.

— Но вы хотя бы задержите его! — воскликнул приор и вцепился в нее. — Я сумею найти лазейку, я вырвусь, я отправлю моих братьев в город. Не может быть, чтобы во всем Денло, столь славящемся своим свободолюбием, не нашлось тех, кто вступится за нашу обитель! Кто не восстанет против подлого вора… да пусть он хоть трижды будет королевским сыном!

Он убежал, а Милдрэд, посмотрев ему вслед, увидела в распахнувшейся двери застывший в галерее силуэт Хорсы.

— Эй, ты! — окликнула его леди. — Пойди и сообщи Юстасу, что я приду к нему. Уж если даже ты, хваленый крикун о свободах старой Англии, готов смириться с тем, что святого Эдмунда продадут за море, то, выходит, мне одной предстоит удержать это распоясавшееся чудовище от святотатства.