Княгиня Монако - Александр Дюма

— Мы вместе пойдем к королю и объясним ему, что это за гнусность; если, несмотря ни на что, король пойдет дальше, фаворит будет иметь дело со мной: я не позволю ему бесчестить первенствующую королевскую династию Европы.

Я поступила еще разумнее, послав Месье к г-же де Монтеспан; у меня не было сомнений, что на этот раз мы договоримся. Она раскричалась и стала повторять, что Мадемуазель безусловно сошла с ума и ее следует держать взаперти. Завязав всю эту интригу, я затаилась, как паук возле паутины. Без меня все бы только пустословили и строили планы, но ничего бы не предприняли. Лишь благодаря мне, мне одной, Лозен потерпел крах. Гордец! Я добралась до самой королевы с помощью Ла Молина, которой я дала бриллиант стоимостью в пятьсот пистолей; я бы пожертвовала всем, вплоть до последней драгоценности, лишь бы замысел графа провалился! Все отправились поздравлять Мадемуазель, но я не стала этого делать: я готова была ее убить! Она даровала Лозену свои бесчисленные сокровища! Этот наглец вел себя возмутительно. Однако на следующий день, когда король, наконец внявший голосу разума, пригласил кузину и запретил ей настаивать на своем, когда этот г-н де Монпансье стал прежним Лозеном, ах, как же я была счастлива! Ах! До чего же это унижение восхитительно подобало ему! Я написала графу: «Вы обязаны всем только мне».

То был один из лучших моментов моей жизни. Эта дурочка Мадемуазель, проливавшая старческие слезы, не вызвала у меня ни капельки жалости! Между тем я решила насладиться своим триумфом и пришла к ней вместе с матушкой. Принцесса даже не заметила моей радости и не догадалась, что ее соперница торжествует, — вот что значит любовь! Король же был еще более милостив: увидев; Лозена после приема, он сказал ему:

— Я так вас возвеличу , что вам не придется сожалеть о богатстве, которого я вас лишаю: для начала вы станете герцогом, пэром и маршалом Франции.

— Государь, — отвечал граф, — вы раздали столько герцогских титулов, что уже не стоит гордиться подобной честью; что касается жезла маршала Франции, ваше величество сможет мне его вручить, когда я буду достоин этой награды.

Этот наглец остался прежним! Однако с тех пор удача ему изменила. Госпожа де Монтеспан, Лувуа, все враги графа интриговали против него и выставили его перед королем опаснейшим человеком; они дошли до того, что стали подозревать Лозена в преступлениях, тем самым оскорбляя самолюбие государя, и постоянно напоминали о том, как грубо он отверг благодеяния его величества; в конце концов им неизвестно каким образом удалось погубить королевского фаворита — так или иначе, гром грянул. Я держалась в стороне. В начале этих записок я говорила, что мне никогда не приходилось причинять кузену вреда, решив утаить то, что я способствовала его разрыву с Мадемуазель; однако под влиянием гнева и ревности, вспыхнувших теперь во мне, я не стала ничего скрывать. Да простят меня за это; если же это преступление, то я от него не отрекаюсь.

Госпожа де Монтеспан держалась с Лозеном как обычно, она поручила ему выбрать для нее драгоценные камни, в которых он превосходно разбирался, и вставить их в оправу; накануне дня, когда графа арестовали, он еще находился в Париже ради этой особы; герцог де Рошфор, капитан гвардейцев, состоявший на дежурстве, задержал его без всяких объяснений и даже не дал ему разрешение написать письмо. Графа отвезли в Бастилию, а оттуда в Пиньероль, тот самый Пиньероль, где, возможно, еще томится вместе с ним бедный Филипп! Д'Артаньян доставил туда Лозена с величайшим почтением. Граф пребывал в столь удрученном состоянии, что его ни на минуту не оставляли одного. В одном опасном месте узнику предложили выйти из кареты. — Эти беды мне нипочем! — заявил он и остался в экипаже.

Мой кузен полагал, что его везут в Пьер-Ансиз, и уже в Лионе стал прощаться с г-ном д'Артаньяном, но там ему стало известно, что они направляются в Пиньероль. — Я погиб! — промолвил он со вздохом. Приехав в Пиньероль, он обратился к Сен-Мару со словами: — In secula seculorum! Многие ответили бы на это: «Аминь!»

Некоторое время спустя граф поджег тюрьму, а затем сделал подкоп, о чем я рассказывала в эпизоде, связанном с этой сумасбродкой г-жой де Ла Форс. Вот что я затем узнала: Лозену удалось встретиться с г-ном Фуке то ли с позволения коменданта, то ли обманным путем. В этой крепости находятся трое высокопоставленных узников. Господин Фуке плохо знал графа, который в его бытность еще ничего не значил, но они начали беседовать, и бывший суперинтендант стал жадно расспрашивать его обо всем;

Лозен рассказывал ему о своем успехе и невзгодах, а г-н Фуке с изумлением слушал его.

— Как! Вы были командиром драгунов, капитаном гвардейцев, и у вас, у вас, была грамота командующего армией?

— Да, а из-за своей оплошности я не стал командующим артиллерией.

— Неужели?

— А затем с согласия короля я должен был жениться на Мадемуазель.

В эту минуту г-н Фуке решил, что он разговаривает с сумасшедшим, и ему стало страшно находиться вместе с ним. Позже он узнал, что все это правда, и еще больше удивился. С тех пор я о нем больше не слышала.

Свершилось: я подошла к последнему рубежу, о котором предупреждал Фагон, и перестала страдать; пройдет еще день, два, возможно, несколько часов, и все будет кончено. Я не успею написать обо всем, о чем собиралась. Стало быть, это моя прощальная запись, прежде чем я навсегда отложу перо; я хочу посвятить эту прощальную запись последнему дню своего триумфа, а затем позову Бурдалу и обращу все свои помыслы к Богу, который меня простит, ведь я столько страдала, чтобы искупить свою вину!

Это происходило в июле, когда я была в Версале; мы все, весь французский двор, находились в парадных, столь дивно меблированных покоях короля. Там было совсем не жарко, все было великолепно. Шла игра в реверси. Монтеспан держала карты, а король сидел рядом с ней; Месье, королева, г-жа де Субиз, надевшая свои знаменитые изумрудные серьги, свидетельство того, что у нее назначено свидание с королем, а также Данжо и Лангле — словом, все игроки собрались вокруг карточного стола, на который я только смотрела. Монтеспан была настолько красива, что я готова была лопнуть от досады: прическа ее состояла из множества буклей (причем две пряди ниспадали с висков ей на грудь), а на голове ее красовались черные ленты и три-четыре булавки; она блистала жемчугами супруги маршала де Лопиталя, бриллиантами и подвесками дивной красоты; на ней не было никакого головного убора — словом, маркиза выглядела божественно, увы! Эта игра и эти разговоры, перемежавшиеся музыкой, продолжались до трех часов ночи. Король выходил из-за стола, когда ему приносили письма, и до шести часов, когда игра окончательно закончилась, перебрасывался словами с сидевшими справа и слева от него людьми. Ставки делались на луидоры, которые никто не считал. В шесть часов все дамы расселись по коляскам; в карете короля были г-жа де Монтеспан, Месье, г-жа де Тьянж и г-жа д'Эдикур (эта особа немного полакомилась апельсинами, которым его величество не дает до конца созреть). Королева находилась в одной из новых колясок, тех, что называли «Слава Никеи» (в них не сидят друг против друга); я имела честь сопровождать Мадам. Затем мы поплыли по каналу в гондолах, в сопровождении музыкантов, и оставались там до десяти часов, после чего вернулись и стали смотреть спектакль. В полночь началось разговенье, длившееся почти до самого утра; так проходит жизнь французского двора, и этого я больше не увижу. На мне были плащ и юбка с французскими кружевами, с подкладкой из красивого гладкого камчатого полотна небесно-голубого цвета. Банты были подобраны в тон одежде и украшены на концах алмазами, как при королеве-матери, — это опять входило в моду. Я надела свой чудесный жемчуг; я все еще была красива в таком убранстве и с радостью слышала, как все вокруг об этом говорят. Новый кавалер… моя безрассудная страсть — он был почти ребенком, но, казалось, любил меня! Юноша оказался предателем, с того самого дня я его больше не видела, и с тех пор страдаю и чахну. Я узнала, что он был знаком с Вардом и Биарицем, это орудие их мести. Биариц грозился лишить меня красоты, и, в самом деле, отнял ее у меня. О! Какой негодяй! Какие подлецы!