Лесной бродяга - Габриэль Ферри

— Остальное положим обратно, Хосе, — промолвил охотник. — Негоже лишать собственника этих товаров и оружия тех ценностей, которые он здесь зарыл; иначе это было бы неблагодарностью по отношению к Богу!

Охотники поспешили завалить яму и, по возможности, привести ее в прежний вид, не подозревая, что они столь великодушно заботились о своих смертельных врагах.

— Теперь в путь! — продолжал канадец. — Будем идти и днем, и ночью, не правда ли, Хосе?

— Да, теперь уже три воина устремятся по следам бандитов! — вскричал с энтузиазмом бывший карабинер. — И дон Фабиан…

Неожиданное зрелище заставило умолкнуть испанца.

Страшная действительность вновь грозила рассеять мечты охотников или, по крайней мере, замедлить осуществление их плана. Красный Карабин и Гайферос тотчас же поняли причину внезапного молчания испанца.

На берегу реки стоял индеец, тщательно раскрашенный как бы для битвы, и внимательно разглядывал останки бизона. Вряд ли он не заметил трех белых, а между тем не подавал и виду, что наблюдает за ними.

— Это, должно быть, и есть хозяин тайника, — шепнул Хосе. — Не попотчевать ли мне его из нового карабина и, кстати, испытать его дальнобойность?

— Упаси тебя Боже! Как бы ни был храбр этот индеец, но его спокойствие и это явное пренебрежение нашим присутствием показывает, что он не один!

В самом деле, индеец продолжал свой осмотр с таким хладнокровием, которое означало или его отчаянную храбрость, или происходило от сознания своего численного превосходства висевший у него за спиной на ремне карабин служил, казалось, больше украшением, чем оружием.

— Да это же команч! — продолжал канадец. — Я узнаю его по прическе и по характерному рисунку украшений его плаща. Он — непримиримый враг апачей и теперь идет по тропе войны! Я окликну его, так как наше время слишком дорого, чтобы расточать его на хитрости: следует идти прямо к цели!

Прямодушный охотник тотчас же привел свое намерение в исполнение. Твердыми шагами он сошел к берегу, готовый, смотря по обстоятельствам, или вступить в бой, если бы индеец оказался врагом, или же заключить с ним союз, если он найдет в нем друга.

— Окликни его по-испански, Розбуа! — посоветовал Хосе. — Тогда мы скорее узнаем, чего нам ждать.

Пока индеец продолжал спокойно рассматривать труп бизона и следы около него, канадец поднял свой карабин прикладом вверх и произнес:

— Трое воинов умирали с голоду, когда Великий Дух послал к ним раненого бизона. Мой сын старается узнать, тот ли это самый, которого поразило его копье. Угодно ли ему взять часть, которую мы отложили для него? Этим он покажет белым охотникам, что он их друг.

Индеец поднял голову.

— Команч, — отвечал он, — друг не всякого белого, которого он встретит. Прежде чем он сядет к их огню, ему надо знать, откуда они идут, куда и как их звать.

— Caramba! — сказал вполголоса Хосе. — Этот молодец горд, как вождь!

— Мой сын говорит с благородною гордостью вождя! — продолжал канадец, повторяя слова своего друга, но только в более вежливой форме. — Несомненно, он одарен и его же мужеством. Хотя он и слишком молод, чтобы вести воинов по тропе войны, я отвечу ему, как если бы говорил с самим вождем. Мы только что пересекли область апачей и направляемся к Развилке Красной реки вслед за двумя пиратами. Этот вот — Хосе, а это — гамбузино, с которого апачи сняли скальп. Сам я лесной охотник из Нижней Канады!

Индеец степенно выслушал канадца.

— Мой отец, — отвечал он в свою очередь, — одарен мудростью вождя, равно как и его сединами. Но не в его власти сделать глаза воина из племени команчей слепыми, а уши глухими. Среди белых воинов есть двое, имена которых сохранила его память, и это не те имена, которые он только что слышал!

— Эге! — живо возразил канадец, — иными словами, это означает, что я лгун, тогда как я никогда не умел лгать ни из дружбы, ни из страха! — И охотник продолжал гневным тоном: — Всякий, кто обвиняет Красного Карабина во лжи, становится его врагом. Ступай своей дорогой, команч, и пусть мои глаза не встречают тебя больше. Отныне пустыня слишком тесна для нас обоих!

С этими словами охотник угрожающе схватился за ружье. Однако индеец спокойно сделал знак рукой.

— Сверкающий Луч, — воскликнул он, гордо стукнув себя в грудь, — искал вдоль красной реки Орла Снежных Гор и Пересмешника, разыскивающих сына, которого у них похитили собаки-апачи!

— Орла, Пересмешника? — в изумлении проговорил Розбуа. — И правда… Но скажи, во имя Великого Духа, — лихорадочно продолжал старый охотник, — видел ты моего Фабиана, дитя, которого я ищу? — И канадец, отбросив вдруг в сторону карабин, гигантскими шагами направился вброд через реку.

— Да, да! Орел и Пересмешник — это мы! Это имена, данные нам апачами, о чем я и позабыл, — продолжал охотник, ступая по воде и поднимая фонтаны брызг. — Стой, Сверкающий Луч, подожди! Я стану для тебя тем, чем железный наконечник для стрелы, клинок — для рукоятки, я буду твоим другом… на жизнь и смерть!

Индеец улыбаясь, дожидался гиганта, который вскоре перешел реку и стал подниматься по берегу. Подойдя наконец к индейцу, старик протянул ему свою огромную ладонь, в которой рука команча исчезла точно в железных тисках.

— Значит, ты, — продолжал канадец, едва удержавшись от желания заключить молодого воина в свои объятия, — враг Кровавой Руки, метиса и всех их… Но кто же сообщил наши имена воину, которого так удачно прозвали Сверкающим Лучом, так как мой сын грозен, подобно огненным стрелам, выходящим из облаков?

— От президио Тубака и до Бизоньего озера, где Водяная Лилия любуется своим отражением, — отвечал индеец, намекая на донью Розариту, образ которой прочно запечатлелся в его сердце, — от Бизоньего озера и до Туманных гор, от Туманных гор и до того места, где закопана их добыча, Сверкающий Луч шел по следам тех, которые похитили его честь!

— А, так эти демоны… Но продолжай, пожалуйста, Сверкающий Луч!

— Похитители эти не имели никаких тайн от него. Руководясь их словами. Сверкающий Луч и узнал обоих белых воинов на Бизоньем острове. Так ли храбры они, как говорят об этом? — заключил индеец, устремив взоры на отдаленный горизонт.

— К чему этот вопрос? — сказал канадец со спокойной улыбкой, говорившей красноречивее всяких уверений.

— Я спрашиваю потому, — спокойно отвечал индеец, — что вижу отсюда на востоке дым костров Черной Птицы и его тридцати воинов, на западе — дым костра двух пиратов пустыни, на севере — дым костра десяти апачей: значит, бледнолицые находятся между тремя неприятельскими отрядами.

Взглянув на восток, канадец заметил вдали легкое облачко дыма, означавшее место индейского лагеря.

— Сверкающий Луч видел сына, которого похитили у его отца? — с беспокойством спросил канадец.

— Глаза Сверкающего Луча не видели молодого воина юга, — отвечал индеец, — но он видел его глазами одного команчского воина как пленника в лагере двух пиратов.