Доктор Живаго - Борис Пастернак

Озаряло вход.

И в дыму багровом,

Застилавшем взор,

Отдаленным зовом

Огласился бор.

И тогда оврагом,

Вздрогнув, напрямик

Тронул конный шагом

На призывный крик.

И увидел конный,

И приник к копью,

Голову дракона,

Хвост и чешую.

Пламенем из зева

Рассевал он свет,

В три кольца вкруг девы

Обмотав хребет.

Туловище змея,

Как концом бича,

Поводило шеей

У её плеча.

Той страны обычай

Пленницу-красу

Отдавал в добычу

Чудищу в лесу.

Края населенье

Хижины свои

Выкупало пеней

Этой от змеи.

Змей обвил ей руку

И оплел гортань,

Получив на муку

В жертву эту дань.

Посмотрел с мольбою

Всадник в высь небес

И копье для боя

Взял наперевес.

Сомкнутые веки.

Выси. Облака.

Воды. Броды. Реки.

Годы и века.

Конный в шлеме сбитом,

Сшибленный в бою.

Верный конь, копытом

Топчущий змею.

Конь и труп дракона

Рядом на песке.

В обмороке конный,

Дева в столбняке.

Светел свод полдневный,

Синева нежна.

Кто она? Царевна?

Дочь земли? Княжна?

То в избытке счастья

Слезы в три ручья,

То душа во власти

Сна и забытья.

То возврат здоровья,

То недвижность жил

От потери крови

И упадка сил.

Но сердца их бьются.

То она, то он

Силятся очнуться

И впадают в сон.

Сомкнутые веки.

Выси. Облака.

Воды. Броды. Реки.

Годы и века.

Как обещало, не обманывая,

Проникло солнце утром рано

Косою полосой шафрановою

От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою

Соседний лес, дома поселка,

Мою постель, подушку мокрую

И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу

Слегка увлажнена подушка.

Мне снилось, что ко мне на проводы

Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,

Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня

Шестое августа по старому,

Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени

Исходит в этот день с Фавора,

И осень, ясная как знаменье,

К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,

Нагой, трепещущий ольшаник

В имбирно-красный лес кладбищенский,

Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами

Соседствовало небо важно,

И голосами петушиными

Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею

Стояла смерть среди погоста,

Смотря в лицо мое умершее,

Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически

Спокойный голос чей-то рядом.

То прежний голос мой провидческий

Звучал, нетронутый распадом:

«Прощай, лазурь Преображенская

И золото второго Спаса,

Смягчи последней лаской женскою

Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины.

Простимся, бездне унижений

Бросающая вызов женщина!

Я — поле твоего сраженья.

Прощай, размах крыла расправленный,

Полета вольное упорство,

И образ мира, в слове явленный,

И творчество, и чудотворство».

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

На озаренный потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка

Со стуком на пол.

И воск слезами с ночника

На платье капал.

И все терялось в снежной мгле

Седой и белой.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

На свечку дуло из угла,

И жар соблазна

Вздымал, как ангел, два крыла

Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,

И то и дело

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

С порога смотрит человек,

Не узнавая дома.

Ее отъезд был как побег,

Везде следы разгрома.

Повсюду в комнатах хаос.

Он меры разоренья

Не замечает из-за слез

И приступа мигрени.

В ушах с утра какой-то шум.

Он в памяти иль грезит?

И почему ему на ум

Все мысль о море лезет?

Когда сквозь иней на окне

Не видно света Божья,

Безвыходность тоски вдвойне

С пустыней моря схожа.

Она была так дорога

Ему чертой любою,

Как морю близки берега

Всей линией прибоя.

Как затопляет камыши

Волненье после шторма,

Ушли на дно его души

Ее черты и формы.

В года мытарств, во времена

Немыслимого быта

Она волной судьбы со дна

Была к нему прибита.

Среди препятствий без числа,

Опасности минуя,

Волна несла ее, несла

И пригнала вплотную.

И вот теперь её отъезд,