Формула бессмертия. На пути к неизбежному - Александр Никонов

Я совершенно реально бродил по городу до полного изнеможения. Я видел все так же четко, как видел бы, если бы по-настоящему приехал в этот город и как турист бродил по улицам. Не было никакой разницы между этой прогулкой по городу во сне и любой из реальных прогулок, которые мне доводилось предпринимать в городах, где я бывал впервые.

— Мне думается, ты зашел чересчур далеко, — сказал дон Хуан, выслушав мой отчет. — Ведь от тебя требовалось лишь осознать миг засыпания. Ты обрушил стену, вместо того чтобы только прихлопнуть сидевшего на ней комара».

Зачем я рассказываю вам про реальные сны Кастанеды, похожие на реальные путешествия Самвела Гарибяна во время медитаций? Затем, что в конце концов Кастанеда и другие ученики дона Хуана научились видеть «согласованные сны». То есть во сне они оказывались в одном и том же месте и вели осмысленный диалог, который потом, после возвращения в нормальное состояние, могли продолжить. Они во сне видели одно и то же!

«Сколько на вольтметре?» — «12,5 вольт». — «И я вижу 12,5!» Удивительно…

Вот описание одного опыта антрополога, когда он и его соученица впервые решили встретиться в сновидении. Он пошел к себе, она к себе, оба легли в кровати, настроились, провалились в сон и «встретились»:

«Нас окружали небольшие круглые холмики, очень походившие на песчаные дюны. Они были вокруг нас во всех направлениях, насколько охватывал глаз. Казалось, они состояли из чего-то вроде светло-желтого песчаника или круглых крупинок серы. Небо было того же цвета и выглядело очень низким, давящим. В некоторых местах с неба свисали клочья желтоватого тумана или каких-то желтых испарений.

Тут я заметил, что мы с Гордой дышим как будто нормально. Я не мог пощупать свою грудь руками, но чувствовал, как она вздымалась при вдохе. Желтые испарения, очевидно, не вредили нам.

Мы вместе начали двигаться. Медленно, осторожно. Через несколько шагов я очень устал. Горда тоже… Горда заговорила со мной таким слабым голосом, что он был едва слышен. Она сказала, что мы неразумно идем в сторону большей тяжести, и что если мы будем продолжать идти туда, то давление станет столь велико, что мы погибнем.

Автоматически мы повернулись и пошли в том направлении, откуда шли, но чувство усталости нас не оставляло. Мы оба настолько выдохлись, что больше не могли удерживаться в стоячем положении. Мы повалились на землю и непроизвольно приняли позу сновидения.

Я мгновенно проснулся у себя в комнате. Горда проснулась у себя в спальне.

Первое, что я сказал ей после пробуждения, — что я уже несколько раз бывал в этой пересеченной местности раньше. Я видел ее по крайней мере в двух аспектах: совершенно плоской и покрытой маленькими дюноподобными холмиками. Пока я говорил, мне пришло в голову, что я даже не стал уточнять, видели ли мы одну и ту же картину. Остановившись, я сказал, что позволил себе увлечься собственным возбуждением, и приступил к описанию того, что видел, как если бы мы сравнивали свои впечатления от совместной воскресной прогулки.

— Слишком поздно, чтобы мы вели между собой подобные разговоры, — сказала она со вздохом, — но если это сделает тебя счастливым, я расскажу тебе то, что видела я.

Она терпеливо описала все, что мы видели, говорили и делали. Она сказала, что тоже бывала раньше в этой пустыннойместности и что она знает наверняка: эта земля не принадлежит людям, это пространство между этим миром и тем, другим».

Кастанеде объяснили, что его «двойник», который гуляет по миру, пока он сам спит, может попасть куда угодно и даже общаться с другими людьми, которые «настроены» на него (то есть находятся на том же трансовом уровне или в том же «когерентном» режиме работы мозга). Если ты настроен на человека, а он на тебя, вы общаетесь во сне, какие бы тысячи километров вас ни разделяли.

Однажды Кастанеда гулял в сновидении по окрестностям дома, где лег спать (причем его ощущения от прогулки были настолько же реальными, что и в жизни), потом зашел в дом и увидел самого себя спящим — на том же самом месте, где он и уснул. Ему пришла в голову мысль потрясти себя за плечо и разбудить, но вдруг каким-то образом антрополог понял, что это последняя вещь, которую ему нужно делать в жизни, и что в этом вроде бы простом действии — разбудить свое тело, предварительно выйдя из него, — кроется страшная опасность для его мира. Им овладел жуткий страх, и он ушел.

Любопытно, что аналогичный случай описан в книге уже знакомого нам психолога Станислава Грофа, экспериментировавшего с ЛСД:

«…Меня вдруг осенила мысль, что незачем связывать себя ограничениями пространства и времени и что можно путешествовать в пространственно-временном континууме совершенно произвольно и без всяких ограничений. Это чувство было настолько убедительным и сильным, что мне захотелось проверить его экспериментально. Я решил переместиться в свой родной город, находившийся в тысячах миль от места моего пребывания. После визуализации направления и расстояния я привел себя в движение и попытался полететь через пространство к месту назначения. Это усилие привело в результате к переживанию полета с огромной скоростью, но, к моему огорчению, ничего не получилось. Я прекратил этим заниматься и пересмотрел ситуацию: было непонятно, почему опыт не удается при моей полной убежденности, что такое пространственное перемещение возможно. И тут я понял, что все еще пребываю под влиянием своих старых теорий времени и пространства, я продолжал думать на языке направлений и расстояний и подходил к задаче в соответствии с ними. Неожиданно мне пришло на ум, что следовало бы заставить себя поверить, что место сеанса фактически совпадало с местом назначения. Когда я подошел к задаче таким образом, я пережил особое и странное ощущение. Я обнаружил себя в странном месте, переполненном лампами, проводами, резисторами и конденсаторами. После некоторого замешательства я понял, что попал в телевизор, расположенный в углу одной из комнат дома, где прошло мое детство…

Я прорвался через телевизионный экран и обнаружил, что брожу по дому моих родителей. Я не чувствовал какого-либо действия препарата в этот момент, переживание было таким же трезвым и реальным, как любое другое переживание в моей жизни. Я подошел к окну и посмотрел на часы на углу улицы. Они показывали разницу в пять часов по сравнению с временем зоны, где проходил эксперимент. Вопреки факту, что это различие отражало действительную разницу времени между двумя зонами, я не нашел это убедительным свидетельством. Я знал временную разницу интеллектуально, и мой ум мог легко сфабриковать это переживание.

Я почувствовал, что нуждаюсь в более убедительном доказательстве «объективной реальности» моего переживания в обычном смысле. В конце концов я решил провести тест: взять картину со стены и позднее проверить через своих родителей, не случилось ли чего-нибудь необычного в их квартире в это время. Я подошел к картине, но, прежде чем смог дотронуться до рамы, я испытал чрезвычайно неприятное чувство, что это в высшей степени рискованное и опасное предприятие. Я неожиданно почувствовал сверхъестественное влияние злых сил и прикосновение чего-то «черномагического» — казалось, что я ставлю на карту свою душу. Я остановился и начал анализировать, что же произошло…