Секса будет много. Тома 1 и 2 - Мэри Блум

довольной улыбки. Все это время, что я думал, что делю ее, я уже ни с кем ее не делил.

— Месячные? — хмыкнул я. — Давай-ка на кровать…

Она глубоко выдохнула, словно пытаясь успокоиться, а затем размотала полотенца и отбросила их на тумбочку, став такой, какой мне хотелось — обнаженной, до головокружения красивой, отдающейся мне без колебаний и сомнений — моей. Лишь в ее глазах не было игривого блеска, с которым она меня обычно принимала — ей до сих пор не удавалось расслабиться.

— Только тихо, — буркнула Саша и села на кровать.

Иллюстрация: https://telegra.ph/file/65a469aeb6b3e47dd73d6.jpg

Немного насупленная, с тонкими складками между бровями, она опять напоминала котенка, милого, но ершистого, которого забрали домой, и он все еще не может поверить, что его теперь любят. Шагнув к ней, я сел рядом и ласково поцеловал ее плечо.

— Закрой глаза.

— Зачем? — моментально спросила она.

— Просто закрой.

Ее веки дрогнули и напряженно сомкнулись. Целуя ее шею и плечи, я плавно повел ладонью по ее спине, поглаживая, расслабляя, а затем подхватил ее и осторожно опустил на кровать. Саша легла, необыкновенно податливая и послушная. Она вся теперь была передо мной, как чудесная страна, полная потаенных уголков и заповедных тропок, на каждой из которых хотелось заблудиться руками и губами.

Пальцы коснулись округлости ее груди, вбирая кончиками ее тепло, спускаясь все ниже к талии. Обычно у нас все происходило быстро — за пару минут, толком без прелюдий. Сейчас же мне не хотелось спешить — хотелось задержаться в этом мгновении. Наклонившись, я поцеловал ее там же, где только что гладил, и медленно стал подниматься губами вверх, наслаждаясь нежностью ее кожи.

— Что ты делаешь? — прошептала Саша.

— Любуюсь, — на миг оторвав губы, ответил я и снова продолжил.

— Только не в губы, — не открывая глаз, выдохнула она.

— Я помню…

Дорожка поцелуев прошлась по ложбинке ее груди, затем свернула на каждое полушарие и неторопливо обогнула их целиком. Саша снова выдохнула, еле заметно вздрагивая от каждого моего касания. Еще никогда я не целовал ее повсюду — ни возможностей, ни времени для этого обычно не было. Сейчас же я словно пытался наверстать все разы, когда обходился без этого, отмечая своим присутствием каждый кусочек ее кожи. Не останавливаясь, мои губы поднимались все выше, пока не натолкнулись на тонкую золотую цепочку у нее на шее. Съехав в сторону, кулончик в форме сердца упал на подушку. Он не мешал мне до этого — однако сейчас его хотелось снять. Легко подхватив цепочку, я нащупал застежку.

— Зачем? — тихо спросила Саша, почувствовав, что я делаю.

— Хочу увидеть тебя без этого, — отозвался я.

Расстегнув, я осторожно снял с нее цепочку и поднял в воздух. Золотое сердечко покачивалось из стороны в сторону. Я мог подарить ей такое же и даже лучше. Ей я мог подарить даже настоящее.

Положив цепочку на тумбочку, я снова прижался губами к ее груди, ловя вместе с поцелуем стук ее сердца. С Сашиных губ сорвался звук, не похожий на стон — скорее на всхлип. Я молча поднял глаза — как раз в тот момент, когда, выскользнув из-под ресниц, по ее щеке побежала слезинка.

— Знаешь, — тихо, по-прежнему не открывая глаз, произнесла она, — он занес меня в ежедневник. Меня… Отдельным пунктом «Саша». Выделил по часу два раза в неделю. Будто время на меня, отношения со мной как какая-то тренировка по футболу… Разве так делают, когда говорят, что любят?

Меня больше не бесил ее парень. Раньше бесил тем, как она носилась с ним, как говорила о нем — он явно этого не стоил. Я даже не завидовал — скорее злился на себя, думая, что у него есть то, что я не могу получить. А теперь я понял, что у него этого нет — возможно, было, но он потерял. Зато у меня появились все шансы получить.

— Если бы я был твоим парнем, — убирая ее слезинку, сказал я, — я бы так не делал. Ты бы была для меня самой главной. Ты и сейчас такая…

Взлетев в воздух, руки обвили мою шею. Все еще не открывая глаз, Саша притянула меня к себе и со всей страстью, на какую способна, прижалась губами к моим губам.

Наш поцелуй казался бесконечным — мы все глубже тонули друг в друге, не в силах оторваться даже, чтобы просто перевести дыхание. Еще настойчивее потянув меня на себя, она широко развела бедра и обхватила ими мои, разрешая все, позволяя себя брать, одновременно прося и требуя это сделать — без единого слова, только обжигающими касаниями губ.

Обычно наш секс был быстрым и динамичным, как спортивная тренировка. Сейчас же она отдавалась как девушка впервые отдается парню, который ей не безразличен — с дрожью и восторгом, радостью и мучительным желанием близости. Пока я был в ней, она горячо целовала меня, прерываясь только, чтобы простонать мне прямо в губы, и с каждым стоном я входил в нее все глубже, стараясь наполнить ее собой целиком.

Она словно сняла все запреты — на крики, звуки, поцелуи. Как одержимый, я припадал к ее губам раз за разом, пытаясь напиться их сладостью и нежностью. Я уже знал про ее оргазмы все — как надо толкаться, где гладить и как сжимать. Чувствовал, когда ей хочется нежнее, а когда — грубее и резче. Сейчас же я будто заново исследовал ее — и она постанывала, выгибалась подо мной, двигала бедрами, подсказывая, чего именно хочет. Я следовал за каждым ее движением, ожидая ее оргазма как собственного. Когда же он наконец наступил, нас словно накрыло одной вспышкой, поглотило одной взрывной волной, но не раскидало в разные стороны, а, наоборот, соединило еще крепче.

Даже когда мы кончили, возбуждение все еще носилось по телу, не собираясь утихать — ровно как и мы с ней не собирались останавливаться. Выскользнув из-под меня, Саша ловко забралась сверху и, оседлав, снова прижалась к моим губам. Я даже не знал, что возбуждало больше: ее поцелуи или движения. Она отдавалась без остатка и точно так же без остатка вычерпывала меня. Ее бедра громко и бойко застучали по моим, рождая самые потрясающие звуки на свете. Закрыв глаза, она слегка откинулась назад и продолжила в том ритме, который чуть не свел меня с ума сегодня, но тогда она оборвалась, когда заскрипела кровать. Сейчас же нас это уже не волновало. Кровать не просто скрипела, а вопила, стонала громче нас от того, как