Под защитой камня - Джин М. Ауэл

— Их истории могут отвлечь людей от серьезности ритуала, Зеландони Северного владения, — заметила Двадцать Девятая Зеландони.

— Да, верно, Трехскальная Зеландони, — тут же согласился молодой жрец. Он явно относился с почтением к главной Зеландони Двадцать Девятой Пещеры. Эйла заметила, что все четыре Зеландони Объединенной Двадцать Девятой Пещеры, обращаясь друг к другу, упоминали описательные названия соответствующих стоянок, а не счетные слова. Это было разумно, поскольку все они являлись жрецами Двадцать Девятой Пещеры и таким образом смогли избежать путаницы.

— Тогда давайте поговорим о каком-то серьезном деле, — предложил Зеландони Южного владения.

Именно он спросил Верховную, не будет ли Эйла рассказывать о своих животных, и руководил духовной жизнью Южного владения, или Скалы Отражений, вождем которой была Денанна. Оценивающе и настороженно взглянув на Эйлу, Денанна с некоторой враждебностью разглядывала лошадей и волка, однако голос этого жреца звучал вполне дружелюбно. Поживем — увидим.

— Джохарран хочет серьезно поговорить о плоскоголовых, чтобы выяснить наше отношение к ним, — сказала Одиннадцатая Зеландони. — Это очень серьезный разговор.

— Но такая тема далеко не всем понравится, и могут начаться яростные споры. По-моему, не стоит заводить споры на, открытии Летнего Схода. Это может спровоцировать дальнейшие перепалки по любому поводу, — сказала Верховная Зеландони. Нам нужно заранее подготовить людей, прежде чем мы вынесем на обсуждение новые идеи о плоскоголовых.

Эйла размышляла, уместным ли будет сейчас ее замечание.

— Зеландони, — наконец решилась она, — можно мне сделать одно предложение? — Все взглянули на нее, и некоторые взгляды были явно неодобрительными.

— Конечно, можно, Эйла, — сказала Верховная жрица.

— По пути сюда мы с Джондаларом гостили у Лосадунаи. Мы подарили Лосадуни и его жене несколько огненных камней… для всей Пещеры… они были так добры и во многом помогли нам… — Эйла не решалась.

— Так что же ты предлагаешь? — подбодрила ее Зеландони.

— Когда они устраивали ритуал представления огненных камней, то соорудили два очага, — продолжила Эйла. — В одном они разожгли костер. А во втором только приготовили растопку. Потом этот костер потушили. И вдруг стало так темно, что невозможно было даже разглядеть сидящего рядом человека, и все сразу увидели, что в первом очаге нет уже ни одного уголька, нет даже намека на пламя. И тогда я зажгла огонь во втором очаге.

Чуть помедлив, Зеландони сказала:

— Спасибо, Эйла. Мне кажется, это интересная мысль. Возможно, мы сможем устроить что-то в таком же духе. Такая демонстрация может оказаться весьма впечатляющей.

— Да, мне тоже нравится, — сказал Третий Зеландони. — Ведь тогда мы сможем зажечь ритуальный костер с самого начала.

— А второй очаг с подготовленной растопкой только увеличит интерес людей. Они будут гадать, для чего он предназначен, и с нетерпением ждать последующих событий, — сказала Зеландони Западного владения Двадцать Девятой.

— А как мы потушим костер? Если зальем водой, то повалит пар, — сказал Одиннадцатый. — Может, засыпать землей, чтобы он погас мгновенно?

— Или влажным песком, — предложил один из жрецов, которого Эйла еще не встречала. — Будет немного пара, но зато погаснут все угли.

— А мне нравится идея с водой, пусть будет много пара, — сказал еще один незнакомец. — Он выглядит весьма впечатляюще.

— Нет, по-моему, более впечатляющим будет, если огонь погаснет мгновенно. Было светло, и вдруг сразу темно.

Эйла знала далеко не всех служителей и по мере оживления дискуссии уже совсем запуталась, поскольку жрецы, отбросив церемонии, перестали обращаться друг к другу по именам. Просто удивительно, какие длительные обсуждения и споры предшествуют ритуалам. Она даже не догадывалась, что обряды так тщательно продумываются, полагая, что Зеландони и другие жрецы и шаманы, которые общаются с миром Духов, являются просто проводниками незримых сил. Их разговор выдавал тайны подготовки, и Эйла начала понимать, почему некоторые возражали против ее присутствия, хотя уже отвлеклась от самого обсуждения, углубившись в собственные воспоминания.

Она размышляла, планировали ли так же детально обряды Мог-уры Клана, и поняла, что, вероятно, их подготовка имела другие особенности. Ритуалы Клана оставались неизменными с древних времен, по крайней мере соблюдались все традиции с минимально возможными отклонениями. Теперь ей стало понятнее то затруднительное положение, в котором они оказались, когда Креб, главный Мог-ур, предложил, чтобы она приняла значительное участие в одной из самых священных церемоний.

Перестав следить за ходом обсуждения, Эйла окинула взглядом просторный шатровый летний дом очага Зеландони. Он был похож на жилые спальные шатры стоянки Девятой Пещеры, только превосходил их размерами. Переносные внутренние перегородки, разделившие внутреннее пространство на отдельные сектора, стояли около внутренних стен между спальными местами так, что в центре оставалось большое общее помещение. Высокие спальные лежанки сгруппировались в одном месте, такой же высокой была лежанка в пещерном доме Зеландони. Вероятно, они предназначены для лечения возможных больных.

Земляной пол устилали плетеные циновки, многие из которых украшали замысловатые и красивые узоры, а в качестве сидений использовались разнообразные валики, подушки и скамьи, которые располагались вокруг низких столов разных размеров. На многих из них стояли изящные масляные светильники, вытесанные из песчаника или известняка; обычно они горели и днем и ночью в этом, лишенном окон, жилище, и зачастую в каждом из них горело по несколько фитилей. Поверхности большинства светильников были тщательно обработаны, отшлифованы и украшены, но встречались и грубоватые, почти не обработанные камни с углублениями, выдолбленными для растопленного жира, как в жилище Мартоны. Возле многих светильников в чашах с песком стояли женские фигурки. Все они, несмотря на сходство, немного отличались друг от друга. Эйле уже приходилось видеть такие фигурки раньше, и она знала, что они являются воплощениями Великой Земной Матери, которые Джондалар называл донии.

Размер фигурок донии варьировался от четырех до восьми дюймов в высоту. Все они, как правило, отличались условностью и пышностью форм. Руки и плечи едва намечались, и ноги сходились вместе, сужаясь к концу без какого-либо намека на ступни, чтобы женскую фигурку можно было поставить вертикально, воткнув в землю или в чашу с песком. Фигурки не изображали какого-то конкретного человека, у них отсутствовали черты лица, придающие индивидуальность, хотя резчик мог изобразить тело знакомой ему женщины. Однако изображал он не цветущую молодую женщину с высокой грудью в начале зрелости, не стройную собирательницу плодов земли, постоянно скитающуюся ради пополнения запасов пищи.

Фигурка донии обычно представляла собой избыточно полную женщину с большим жизненным опытом. Она не находилась в состоянии беременности, но уже рожала детей. Обширные ягодицы и тяжелые полные груди, спускавшиеся на объемистый, немного опущенный живот, явно показывали, что эта женщина уже родила и выкормила нескольких детей. У нее была пышная фигура более зрелой и взрослой женщины-матери, но ее формы говорили не только о плодовитости. Чтобы женщина так располнела, у нее должно быть изобилие пищи, и она должна вести малоподвижную жизнь. Такая резная фигурка символически изображала откормленную, благополучную мать, которая обеспечивает своих детей; она являлась символом изобилия и щедрости.