Пропавшие среди живых. Выстрел в Орельей Гриве. Крутой поворот. Среда обитания. Анонимный заказчик. Круги - Сергей Александрович Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
— Он был у вас в архиве, когда туда пришла Мария Михайловна? — Корнилов даже подался в сторону заведующего архивом. — Пришла за шестой папкой?
— Да.
— Извините, Виталий Иванович. — Подполковник встал. — Мне нужно позвонить.
— Пожалуйста. — Трофимов пододвинул ему один из аппаратов. — Этот городской.
…Трубку снял Белянчиков.
— Юрий Евгеньевич, возьми с собой Лебедева и срочно на квартиру Озерова. Пулей! Если его еще нет, подождите. Я попрошу у прокуратуры разрешение на обыск…
Корнилов положил трубку и посмотрел на часы: было без пяти два…
В четырнадцать часов двадцать минут он был уже в своем кабинете на Литейном, 4.
В четырнадцать тридцать Корнилову позвонил Белянчиков и доложил, что в квартире Озерова на звонок никто не отзывается.
— Ждите, — сказал подполковник.
В четырнадцать тридцать пять прокурор дал разрешение на задержание Озерова и проведение обыска в его квартире. Бугаев, к этому времени уже выяснивший место работы Елены Дмитриевны, супруги Озерова, и дожидавшийся в кабинете подполковника окончания его разговора с прокурором, молча поднялся с кресла и направился к двери. У подъезда его ждала оперативная машина, чтобы ехать за Еленой Дмитриевной — обыск в квартире Озеровых хотели провести в ее присутствии.
На первом этаже, в просторном зале дежурного по городу, оператор передавал во все отделения милиции при вокзалах и в аэропортах подробные приметы Озерова. Работники Госавтоинспекции получили указание задержать автомашину «Волга» цвета «антрацит» с номерным знаком 14–59 ЛЕШ, а ее владельца доставить в Главное управление.
«Как бы этот тип не натворил еще глупостей, — с тревогой подумал Игорь Васильевич, когда в пятнадцать тридцать дежурный по городу доложил ему, что никаких сведений о разыскиваемом еще не поступило. Подполковнику почему–то показалось, что Озеров может решиться на самоубийство. — Разве мыслимо пережить момент, когда коллеги и ученики станут свидетелями твоего позора в зале суда? — Но, подумав так, Корнилов невесело усмехнулся. — Хорошо, что у вас в голове, товарищ милиционер, хоть изредка мелькают такие мысли. Можете не спешить с увольнением в запас. Только Озерова вы скорее всего переоценили».
В пятнадцать сорок дежурный позвонил снова и доложил, что Озеров задержан на Московском вокзале.
Георгия Степановича арестовали в тот момент, когда он доставал из багажного автомата небольшой, желтой кожи чемодан. В чемодане лежали несколько чистых рубашек, пижама, галстук, электробритва «филиппс» и множество мелочей, без которых не отправляется в дорогу человек, привыкший к комфорту. Кроме того, там был фирменный институтский конверт с девятьюстами двадцатью долларами двадцатидолларовыми купюрами и тонкий портфельчик с пожелтевшими от времени бумагами и несколькими инкунабулами. Среди бумаг — подлинных бумаг! — подписанный императором Петром Алексеевичем мирный договор со шведами, письма канцлера Горчакова поэту Тютчеву.
— А где же письма Жозефины? — поинтересовался Корнилов, когда Озерова привели к нему в кабинет.
Георгий Степанович не ответил. Он рассеянно смотрел в окно, на зеленые и коричневые ребристые крыши домов, где давно уже отслужившие свою службу печные трубы напоминали бессрочных часовых, расставленных каким–то сумасшедшим разводящим.
— Они у вас? Дома? — с тревогой спросил подполковник.
— Нет. Не у нас. Не дома, — совсем тихо, почти шепотом ответил Озеров и неожиданно закричал, стуча кулаком по костлявому колену: — Проклятая шпана! Шпана! Шпана! Он взял их у меня, чтобы переснять, а через неделю принес эти доллары!
— А почему письма Жозефины оказались у вас? И Петровский договор? И письма Горчакова? Почему?
Озеров посмотрел на подполковника с тоской:
— Вам знаком запах старых книг, запах архива? А древние рукописи? Вы держали их в руках? Листали? — Корнилову показалось, что Георгий Степанович вот–вот разрыдается. — Нет, нет, это может понять только такой книжный червь, как я…
— А Николай Михайлович Рожкин понимал? — спросил Корнилов.
Озеров вздрогнул.
— Вы думаете… я? Колю?
— Он обнаружил пропажу писем Жозефины?
Георгий Степанович кивнул.
— И вы сказали об этом Барабанщикову?
Снова молчаливый кивок.
— И после этого не считаете себя убийцей?
— Коля дал мне три дня, чтобы я вернул письма в папку. Но я хотел иметь хотя бы копии. Хотя бы копии… Чтобы лежали всегда под рукой, рядом, в моем шкафу. А эта шпана…
— Я вам не верю, Георгий Степанович, — тихо сказал Корнилов. — Хотите прикинуться библиоманом? А доллары? Вам не архивная пыль была нужна, нет. Вы хотели превратить ее в золотую. Неужели всех ваших знаний не хватило на то, чтобы понять, на что вы подняли руку?
Машина остановилась у светофора. Корнилов рассеянно смотрел в окно. На улице было многолюдно. У зеленого, наспех сколоченного лотка стояла очередь. Продавали арбузы. «А я в этом году еще не попробовал, — подумал Игорь Васильевич. — Собраться бы как–нибудь в Астрахань, пожить на бахче, поесть арбузов вдоволь…»
Уже загорелся зеленый, и машины медленно тронулись, когда подполковник наткнулся взглядом на большую красную вывеску: «Строительный трест 700». «Новорусский здесь заправляет делами. Может быть, зайти самому? Не ждать, когда Бугаев опять пикироваться с ним начнет?» Подумав так, Корнилов попросил водителя:
— Саша, развернись. Заедем в стройтрест.
В просторном коридоре, отделанном дубовыми панелями, было пустынно. Около двери с табличкой: «Управляющий. Прием по личным вопросам в четверг с 15 до 18», висело большое объявление: «6 сентября профсоюзное собрание. Материальные и моральные стимулы нашего труда. Докладчик — управляющий трестом товарищ Новорусский М. И.». Корнилов прошелся по коридору. Из–за дверей красного уголка доносился шум. Подполковник приоткрыл дверь. На небольшой трибуне стоял немолодой, загорелый мужчина в темно–сером костюме.
— Мы, Полина Владимировна, вернемся к вашему заявлению. Но твердо обещать, что до конца года вы получите квартиру, я не могу.
В зале зашумели.
— Я не хочу выглядеть болтуном, — чуть повысил голос мужчина. — Лучше мы назначим срок подальше, а квартиру дадим пораньше, чем наоборот.
Его слова встретили с одобрением.
— Есть еще вопросы к Михаилу Игнатьевичу? — спросил председательствующий, молодой, широколицый парень.
— Нету! — выкрикнул кто–то из зала.
— Собрание считаю закрытым, — быстро сказал председатель. Его слова потонули в шуме отодвигаемых стульев, в гуле голосов.
— Михаил Игнатьевич! — остановил Корнилов управляющего на подступах к его кабинету. — Подполковник Корнилов из Гувэдэ. Можно вас отвлечь минут на пятнадцать?
Новорусский сердито вскинул голову, пристально взглянул на подполковника. Какую–то долю секунды он медлил, словно оценивая, стоит ли принимать Корнилова. Наконец,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!