Нецензурные заметки Евгения Сивкова о российском консалтинге - Евгений Сивков

А я ему: ошибочка вышла. Давайте посмотрим: проб…дь, б…ща, б…ёнка, б… ёшка, 6…на, распроб…дь. Не нравится этот корень? Можем сконструировать: пи… рванка, ман…дура, корм ма…воший.

«Нет, в английском полноценные синонимы, совершенно разные слова. Вот это лексическое богатство», – возражает приятель.

Я не соглашаюсь: настоящее богатство языка – не создание всё новых и новых синонимов, а возможность, играя суффиксами, приставками и окончаниями, конструируя многокоренные слова, используя отглагольные прилагательные и причастия, виртуозно отражать всё новые и новые нюансы. Это чем-то напоминает классическую симфонию, когда композитор на протяжении целого часа может варьировать одну тему, а слушателям это не надоедает.

Кто прав? Можно спорить до бесконечности. Но именно благодаря фантастической лексической гибкости нашего языка русский мат действительно стал настоящим культурным феноменом. К сожалению, требования закона к СМИ не позволяют нам воспроизвести здесь полный вариант большого или малого загибов Петра Великого, загибы морские и казачьи.

Ведь мат может выражаться не только в отдельных словах. Наибольшее впечатление он производит именно в загибах. Матерный загиб – это устойчивое сочетание из отдельных матерных слов и выражений, которые подчиняются строгому ритму. Величина загиба определяется количеством матерных слов. Малый загиб включает в себя 15–20 таких выражений, большой – вдвое больше. Среди филологов ходят легенды, что в природе существуют гигантские загибы, включающие около 140 матерных слов.

Когда настоящий мастер загибает лихой скороговоркой – слушатели приходят в настоящий экстаз. Это, по сути – сакральная формула, заклинание. Наследие древнейших времён, когда наши далёкие предки загибали в сторону от себя злые чары. Именно сакральный характер матерного загиба придаёт ему мощнейшую энергетику, которую не встретишь ни в каком Гарлеме. Тамошние мазафаки – это непристойные рэперские частушки одуревшей от наркотиков афроамериканской гопоты.

Тех, кто захотел познакомиться с матерным творчеством русского народа во всей красе, я посылаю на… вернее в интернет.

Многие говорят, что мы живём в эпоху освобождения русского мата от цензурного гнёта. Дескать, на Западе слова, связанные с половым актом, никогда не были табуированы до такой степени, как в России. Это деформировало русский национальный характер, сделало нас зажатыми, ограниченными, несвободными. Запрет на употребление половой лексики привёл в конечном итоге к тому, что русские стали нацией рабов. Помню, как в начале 90-х я сделал замечание подросткам: «Почему вы позволяете себе материться в общественном месте?» На что последовал быстрый ответ: «У нас теперь – демократия».

Не буду спорить по поводу раскрепощения языка. Молодое поколение освободилось от многовековых запретов на матерную брань весьма успешно. Юные (и не очень) граждане матерятся громко, много, с упоением. Не стесняются представителей противоположного пола, маленьких детей, пожилых людей. Может быть, я отсталый человек, но у меня возникают по этому поводу возражения даже не этического, а эстетического характера.

Вы когда-нибудь слышали на улице что-нибудь наподобие «остоох…евшее бл… допи. проё…ще»? Так может выражаться человек, хотя бы в малой степени освоивший богатство классических матерных загибов. Наши несчастные уши сворачиваются в трубочку от повторяемых с регулярностью барабанной дроби упоминаний падшей женщины и трёх когда-то сакральных слов (наименования половых органов и полового акта). Чувствуешь себя как в Гарлеме. Даже хуже. Потому что наши матершинники-двоечники утратили навыки работы с приставками и суффиксами русского языка и не освоили лексического богатства языка английского.

Похоже, русский народ сделал с матом примерно то же самое, что украинский народ со своей армией. Когда-то грозное оружие разобрано по частям и используется в одну десятую своего потенциала.

Но не будем о печальном. Лучше попробуем разобраться с одним культурным мифом, в соответствии с которым мат русские получили от тюркских народов. Дескать, до татаро-монгольского ига русичи были целомудренны, никаких непристойных слов не употребляли.

Учёные филологи по этому поводу проводят тщательные научные изыскания, пишут многостраничные монографии, обнаруживают следы латыни и санскрита в русских матерных выражениях с тем, чтобы доказать наше, русское, славянское происхождение милых нашему сердцу матюков. Я не филолог, простой налоговый консультант с 20-летним стажем, но в мате тоже разбираюсь. Как и всякий русский человек. Древнетюркский язык мне изучать, конечно, не приходилось, зато доводилось неоднократно и подолгу общаться с носителями современных тюркских языков. И вот что я обнаружил.

В тюркских языках (татарском, башкирском, казахском и т. д.) имеется своя лексика для той самой матерной триады. И слова эти ничем не напоминают русские аналоги. Ругательные выражения тюркские народы тоже конструируют несколько иначе, чем русские. Например, они могут сообщить, что вступали в половые отношения с кем-нибудь из ваших родителей (обычная мазафака). Но ведь это не совсем то, что транслирует русское классическое «ё… твою мать». Обратите внимание, что глагол третьего лица в этом предложении используется в прошедшем времени. То есть с почтенной дамой сексом занимался не тот, кто произнёс фразу, а кто-то другой. Кто? Здесь – фигура умолчания. Но заполнить её мы можем с лёгкостью, если вспомним ещё одно русское народное ругательство: сукин сын. Это определение не следует понимать буквально, это не значит, что именуемый подобным образом субъект рождён самкой собаки. Это означает, что его мать, самка человека, вступила в противоестественную половую связь с самцом

друга человека. Поэтому полный вариант усечённого русского матерного выражения звучит как «Пёс ё… твою мать». А ты поэтому – сукин сын.

Согласитесь, оскорбление на порядок мощнее, чем в обычных мазафаках. Кстати, польское выражение «пся крев» (пёсья кровь) констатирует всё то же печальное обстоятельство: ваша матушка подвержена греху зоофилии. Обращаю ваше внимание: поляки никогда под властью тюркоязычных народов не находились. Значит, матерная ругань имеет всё-таки исконно славянские корни. Это косвенно признают и сами носители тюркских языков. Неоднократно замечал: свои собственные матерные конструкции они не всегда воспринимают как оскорбления. Зато использование русского мата по их адресу может спровоцировать серьёзный мордобой.

И всё-таки: почему у русских столь отличная от большинства европейских народов матерная традиция? Почему половая лексика так строго табуирована у нас, а не в Европе? Предлагаю свою версию, которую, конечно, нельзя считать строго научной. Ведь я – всего лишь налоговый консультант с 20-летним стажем, а не почтенный филолог.