Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий - Питер Франкопан

Германия по-прежнему сильно зависела от импорта, поскольку не могла полностью обеспечить себя продукцией[1507]. В беседе с высокопоставленным дипломатом в Данциге в августе 1939 года Гитлер поднял тему невыносимого напряжения, которое испытала Германия в ходе Первой мировой войны – одну из своих постоянных тем. Однако на этот раз он претендовал на решение проблемы: «Нам нужна Украина, чтобы никто больше не мог взять нас измором, как это произошло в последней войне»[1508]. Украина, а точнее дары ее плодородной земли пали ему в руки с подписанием пакта о ненападении в 1939 году. В течение нескольких месяцев, последовавших за визитом Риббентропа в русскую столицу, нацистские и советские чиновники сновали туда-сюда между Москвой и Берлином. Германцы были уверены, что за открытостью последует согласие, особенно в области «всех территориальных проблем от Черного моря до Балтийского», как говорил Риббентроп Молотову в августе 1939 года[1509]. Новые сложные дискуссии завязались вокруг условий торговли и в особенности вокруг стоимости и объемов поставок советской пшеницы, нефти и всего прочего, что было необходимо Германии для завоевания и удержания Польши. Сталин подпитывал военную активность Гитлера[1510]. Альянс придал Гитлеру уверенности и обещал ресурсы, необходимые для нападения на Польшу, при этом он мог не опасаться угрозы для своих позиций на Востоке («Я даю слово чести, что Советский Союз не предаст своего партнера», – сказал вождь русских, когда пакт был подписан)[1511]. Впрочем, один из наиболее проницательных командиров понимал, что соглашение о разделе Польши сделало Германию по меньшей мере уязвимее, продвигая советскую границу далеко к западу; было бы лучше, писал Франц Гальдер, сохранить хорошие отношения с Россией и сосредоточиться на британских позициях на Ближнем Востоке и в Средиземноморье[1512]. 1 сентября 1939 года, едва ли через неделю после исторического соглашения, германские солдаты хлынули через границу, прорубая себе путь через польскую оборону. Одновременно с захватом территорий до самой Варшавы была поставлена цель обезглавить польскую элиту. Гитлер утверждал, что «только нация, чья элита уничтожена, может быть ввергнута в рабство». Поэтому за офицерами и лидерами специально охотились те, кто знал, кого ищет: 15 из 25 командиров отрядов, посланных для уничтожения «элиты общества», имели докторские степени, преимущественно в сфере юриспруденции и философии[1513].

Примирение Германии с Советским Союзом и нападение на Польшу застали Британию и Францию врасплох. Хотя война была объявлена, никто не оказал полякам сколько-нибудь значимой военной или логистической поддержки. Королевские ВВС нанесли несколько бомбовых ударов, но при этом, как правило, самолеты были нагружены не взрывчаткой, а листовками, что было довольно оптимистично, если не сказать наивно. «Есть серьезные основания полагать, что германские власти напуганы нашей пропагандой», – отмечалось в протоколах встречи Кабинета министров в начале сентября 1939 года первым же пунктом. «Одно то, что наша авиация способна безнаказанно действовать над всем северо-востоком Германии» считалось достаточным, чтобы «оказать подавляющий эффект на дух германского народа». Было решено, что сброс еще большего числа листовок будет еще более эффективным[1514]. В это время в Лондон хлынула волна панических донесений из Индии и Средней Азии, ибо подписанное Молотовым и Риббентропом соглашение не только позволило Германии открыть канал необходимых поставок и открыло войне путь в Европу. Посланник в Кабуле, сэр Уильям Керр Фрейзер-Тайтлер, предупреждал о появлении множества слухов, касающихся того, обеспечит ли Британия военную поддержку в случае советского вторжения в Афганистан или нет[1515]. Эту озабоченность разделяло индийское правительство, государственный секретарь выпустил алармистский документ для военного министерства в Лондоне, рисующий безнадежную картину состояния индийских войск, особенно противовоздушной обороны, которая состояла не более и не менее как из 8 трехдюймовок[1516]. Хотя Лондон был настроен скептически по поводу опасности для центрально-азиатских владений в краткосрочной перспективе, в целом там признавали, что германский альянс с СССР является угрозой британским интересам на Востоке. К весне 1940 года в Лондоне стали осторожно обсуждать то, что казалось неизбежной развязкой. Как сообщалось в докладе военному министерству от совета начальников штабов, озаглавленном «Военные последствия неприязненных отношений с Россией в 1940 году», было не похоже, чтобы советское правительство собиралось терять время на действия в Индии и Афганистане, поскольку такое развитие событий «повлекло бы максимальный подрыв мощи союзных войск»[1517].

Другой доклад с леденящей ясностью повествовал о великом множестве способов, которыми германское сотрудничество с Москвой могло повредить союзникам: британские нефтяные промыслы в Иране и Ираке были уязвимы и могли быть потеряны или, того хуже, перейти к врагу[1518]. Для этих опасений были основания. Германцы проявляли кипучую активность на Ближнем Востоке и в Средней Азии в 1930-х годах, Lufthansa строила расширяющуюся сеть коммерческих маршрутов во всем регионе, компании вроде Siemens и Todt были серьезно вовлечены в промышленность Ирака, Ирана и Афганистана. Бесчисленные дороги и мосты были спроектированы германскими инженерами и построены по их проектам под контролем германских специалистов. Телекоммуникационные структуры создавали такие компании, как Telefunken, их услуги пользовались колоссальным спросом[1519]. На эти связи с Германией позитивно смотрели во всем регионе, отчасти это было связано с восприятием Гитлера в исламском мире как лидера решительного и стоящего за свои идеалы. Такую точку зрения всемерно поддерживала сеть агентов Абвера, германской военной разведки, которая выстраивала контакты и искала поддержку на территории от Восточного Средиземноморья до Гималаев[1520]. Более того, в январе 1940 года в германском генеральном штабе велись дискуссии о том, как бы воодушевить Советы вторгнуться в среднюю Азию и Индию. Генерал Йодль, один из наиболее уважаемых командиров вермахта, тиражировал планы совместного германо-советского удара, нацеленного на Ближний Восток. Это, по его мысли, «требовало относительно небольших усилий, при этом создавая источник угрозы для Англии»[1521]. Так же тщательно разрабатывался отдельный дерзкий план восстановить на афганском престоле Амануллу-хана, который после низложения нашел убежище в Берлине[1522]. Факир из Ипи, Усама бен Ладен 1930-х годов, – аскет-проповедник, духовный и кровожадный, ортодокс и революционер – казался прекрасным партнером по дестабилизации северо-восточных границ и распылению британского внимания и ресурсов. Однако его трудно было найти. Он был неуловим и множество раз ускользал от британцев.