Милорадович - Александр Бондаренко

Сектантская зараза задела и графа Милорадовича.

«Молодой Милорадович[1768], желая посвятить себя служению Богу, не считал возможным оставаться в военной службе и вышел в отставку. Он поступил потом чиновником особых поручений к своему дяде, санкт-петербургскому генерал-губернатору, и почти поселился у Татариновой. Граф Милорадович выговаривал племяннику, что, вне служебных обязанностей, он редко бывает у него.

— Как же мне бывать у вас, дядюшка, — отвечал он, — когда вы принимаете самые нелепые доносы на меня.

— Я им не верю, — отвечал граф. — Тебя люблю, Татаринову уважаю, бывай у меня чаще.

Граф Кочубей, графиня Безбородко и другие родственники принимали молодого Милорадовича с нежностью и любовью, видя в нем кротость и смирение. Но скоро стали замечать, в особенности граф Милорадович, что Алексей Григорьевич Милорадович и брат его полковник Дмитрий Григорьевич, завлеченные придворным лакеем Кобелевым, стали часто посещать сборище Кондратия Селиванова и что Алексей соглашался даже на оскопление»[1769].

«Завлеченные придворным лакеем» — звучит более чем удивительно! Вспомним бестужевскую эпиграмму на поэта Жуковского:

А тут вообще лакей завлекает в секту гвардейских офицеров!

Имя Кондратия Селиванова[1771] возникло у нас как-то случайно, хотя человек это был известнейший.

«Александр посетил "искупителя" перед Аустерлицем. По преданиям, разговор зашел: начинать ли войну или нет? И будто бы Селиванов не советовал начинать войны "с проклятым французом": "Не пришла еще пора твоя, побьет тебя и твое войско, придется бежать, куда ни попало". Во всяком случае, в Петербурге интерес к предсказателю от этого лишь усилился»[1772].

Да, очень неладно было в Российской империи в последние годы жизни Александра Благословенного…

Однако Михаилу Андреевичу пришлось вникать в сектантские дела.

«Открылось, что Селиванов, заботясь о распространении своей секты, успел оскопить многих нижних чинов гвардейских полков и матросов. Граф написал о том князю А.Н. Голицыну, прибавляя, что у известного старика бывают в последнее время многочисленные собрания, на которые сходятся люди всякого звания, в том числе и нижние воинские чины, привлекаются даже молодые люди из высшего общества. Но так как в дом, где живет он, вход полиции был воспрещен по высочайшему повелению, то граф Милорадович просил князя Голицына довести до сведения императора, что скопчество растет с каждым днем и вред, наносимый обществу, долее терпим быть не может. Следствие показало, что в Петербурге многие дома наполнены скопцами, что секта эта быстро распространяется и что появилась "девица редкой красоты", называвшая себя то Богородицей, то разведенной женой цесаревича Константина Павловича, великой княгиней Анной Федоровной, а иногда царевной Еленой Павловной, — смущавшая своей красотой девственников и завлекавшая их в секту.

Все это заставило правительство выслать Селиванова из Петербурга, и летом 1820 года последовало высочайшее повеление об отправлении его в Суздальский монастырь с полным удобством, в коляске, которая стоила казне 1700 рублей ассигнациями»[1773]. Уточним, что это равнялось годовому жалованью гвардейского полковника.

Селиванов отбыл восвояси, но его последователи продолжали свое дело, и генерал-губернатор все же решил их навестить. Князь Голицын отправил с ним действительного статского советника Василия Михайловича Попова[1774]. Это был «директор департамента народного просвещения и секретарь Библейского общества», приходивший на сборища Татариновой «с дочерьми Верой, Любовью и Софьей, из которых последнюю он чуть не уморил побоями и домашним заключением за ее отвращение от сектантских обрядов»[1775].

«Граф Милорадович не скрыл от В.М. Попова своего незнания, что скопцы так стараются о распространении своей секты и что основываются на столь ужасном учении. Вообще видно было, что он имел мало понятия о сей секте и расположен был кем-нибудь в пользу ее более, нежели в предосуждение»[1776].