Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

Нервный взмах ресниц.

Судорожный выдох.

О, да.

…

Говорят, страсть искажает восприятие, мешает объективной оценке. Однако я с этим не согласна.

Страсть — то единственное, что позволяет видеть правду. Не только призрачное отражение, но и лик настоящего.

Страсть помогает познать, как далеко человек способен зайти. Чем пожертвует, от чего откажется и чего действительно жаждет.

Готовы рассмотреть на примере?

По щелчку пальцев вернёмся в прошлое, пролистаем страницы назад, перемотаем плёнку. Окунёмся в пучину воспоминаний, где хватает сцен 18+.

И не говорите потом, что вас не предупредили. Не жалуйтесь почём зря.

Порой даже наблюдателя поражает взрывная волна.

Раз.

Дайте мне свою руку. Точно не передумали?

Два.

Держитесь крепче. Ожидаются крутые виражи.

Три.

Последний шанс отказаться.

Нет?

Ну, валяйте.

***

— С Днём Рождения, — сквозь напускную мягкость тона отчётливо проступают опасные ноты.

Вроде обычная фраза, а поджигает фитиль.

Неужели я не заслуживаю классического поздравления? Цветов и подарков? Причём не от фальшивого или бывшего жениха, а от единственного на свете.

Неужели не достойна нормального отношения? Почему нужно устраивать настоящее шоу? Угрожать пистолетом, заковывать руки, затыкать рот, тащить к машине, натянув на голову мешок.

Любопытная альтернатива унылым конфетам и драгоценностям. Оригинально, свежо и романтично. Только надо меру знать.

Фон Вейганд совсем страх потерял, забыл, кого должен бояться.

Вот улучу удобный момент, сделаю виртуальную, хм, виртуозную подсечку. В этом деле главное — повалить, а дальше уже ногами запинаю, никаких проблем, сориентируюсь по ситуации.

Мстя будет страшна.

Плевать, что противник почти в два раза выше и на порядок сильнее. Плевать, что в букмекерской конторе на мою победу не поставят и гроша.

У меня есть непоколебимая уверенность в собственных силах, неслыханная наглость и воображаемый чёрный пояс по каратэ. С таким багажом нельзя проиграть.

Трепещи, негодяй. Скоро начнёшь молить о пощаде и…

От радужных мечтаний отвлекает суровая реальность.

— Надеюсь, хорошо развлеклась, — грубо тянет за волосы, вынуждая запрокинуть голову назад.

Да, в целом было неплохо. Сейчас продолжаю в том же духе. Дураку ведь никогда не скучно, особенно в компании с собственными мыслями.

— За всё приходится платить, — прожигает взглядом, намеренно растягивает слова: — И ты заплатишь за каждую секунду своих развлечений.

Чёрт.

Инстинктивно тянет нервно сглотнуть, но кляп значительно усложняет привычный процесс. Становится неожиданно тяжело дышать через нос.

— Неудобно? — с наигранным удивлением спрашивает фон Вейганд, его брови насмешливо изгибаются. — Наверное, забыла об ультиматуме. Хотела молчать — молчи.

Проклятый ублюдок. Использует против меня моё же оружие.

Любимый ублюдок. Покоряюсь и капитулирую, ни секунды не сомневаюсь.

Ублюдок, от которого готова принять абсолютно всё. Любую пытку, любое издевательство. Но мне нужно хоть что-то хорошее, хоть один луч райского солнца в мрачной темноте ада. Хоть немного тепла, сладости, нежности. Хочу колыбельную, хочу поцелуй на ночь. Хочу хоть чуть-чуть ванили в жутком океане льда.

— Имел честь наблюдать за твоим танцем, — как причудливо сочетаются бархат и звериный рык в чарующем тембре голоса. — Полуголая на шесте. В чулках, без бюстгальтера, зато трусы одеть не забыла. Молодец.

Ну, с чулками и трусами понятно. Платье задралось неприлично высоко. Но как ему удалось разглядеть отсутствие лифчика. Теперь заметил? Охрана доложила? Откуда он лицезрел развратное действо? Из кабинки VIP-зала? Может, просто по камере?

Кому-то определённо достанется за несанкционированный эксгибиционизм.

Господи, ну, не виновата же я, что ненавижу силиконовые чашечки.

Сразу навевают больничные ассоциации. Ни дать, ни взять — имплантаты. Выглядят гадко, словно украдены из рук пластического хирурга прямо посреди операции.

Обычный бюстгальтер под платье с открытой спиной не напялишь.

Вообще, сколько у меня той груди. Её же не видно совсем. Если только в ясную погоду, под прицелом микроскопа.

Жаль, не удаётся воспроизвести ни единой членораздельной реплики в своё оправдание. Зря усердствую.

— Тише, — фон Вейганд пресекает вдохновенное мычание. — Горло заболит.

Трогательно.

Такая впечатляющая забота, аж трепещу от умиления.

Но не проще ли вынуть кляп?!

Челюсть свело, рот онемел — не самые приятные ощущения. Слюни текут. В буквальном смысле. Струятся из уголков губ, по подбородку, по шее. Красота неописуемая, загляденье.

Стараюсь вытолкнуть резиновый шар с помощью языка. Тщетно. Кожаные ремни плотно обвивают затылок, держат крепко, не позволяют освободиться самостоятельно.

Ох, фон Вейганд не только маньяк-затейник. Он ещё и садист-фетишист. Ему серьёзно нравится? Картина ведь не особо эстетичная. Тогда зачем?

Причина без надобности.

Хищник в ярости. Жаждет покарать, утолить ненасытную потребность. Палач и жертва. Рабыня и повелитель. Не мы выбираем роли. Роли выбирают нас.

— Полагаешь, я злюсь, — усмехается, наклоняется ниже, шепчет в самое ухо, опаляя жарким дыханием: — Ошибаешься.

Прости, слабо верится.

— Я спокоен, — уточняет мягко. — Поэтому пощады не будет.

Супер. Можно сразу облить зад ледокаином? Или воспользоваться анальной смазкой с эффектом лёгкой анестезии?

Блин, раньше желания, загаданные на день рождения, не исполнялись.

Стоп, минуточку.

Никто не заказывал похищение и жёсткий трах. Просили фон Вейганда с красивым бантом на бритоголовой башке.

Эй, кто в ответе за неустойку? Компенсируйте моральный ущерб.

— Я делаю это не ради демонстрации власти, — зубы крепко сжимают мочку уха, заставляя дёрнуться и взвыть. — Достаточно слова — тебя скрутят и доставят по нужному адресу. Куда угодно, как угодно, в том виде, в котором прикажу.

Отстраняется, ловит мой затравленный взгляд. Больше не ухмыляется, наоборот, мрачнеет.

— Но не суть, — ослабляет узел галстука.

Садится на корточки. Мальчишеская поза резко контрастирует с жестокими словами.