История Древнего мира. От истоков цивилизации до падения Рима - Сьюзен Уайс Бауэр

В 560 году Писистрат со своими телохранителями ворвался в Акрополь и объявил, что берет город под свой контроль. Однако мятеж оказался столь же успешным, как и у Силона. Писистрат переоценил силы своих сторонников: жители Берега и Равнины, забыв свои разногласия, объединились и изгнали лидеров Холмов из Афин.

В ссылке Писистрат решил прибегнуть к другой тактике. Ранее он пытался действовать голой силой, теперь же намеревался использовать политические средства. Он заключил тайный союз с аристократом Мегаклом, лидером жителей Берега, пообещав жениться на его дочери в ответ на помощь при избавлении от жителей Равнины – очевидно, победившие партии вновь перессорились, когда не были больше объединены против бедноты.

В итоге Писистрат вернулся в Афины. На этот раз, при двойной поддержке своих сторонников и сторонников Мегакла, он смог продержаться у власти немного дольше. Но вскоре он опять оказался в беде. На этот раз он вывел из себя жену «не имея с ней близости обычным образом, – как преподносит это Геродот, – и позднее она рассказала все своей матери, которая, может быть, и не спрашивала ее об этом».14 Мегакл, информированный о таком повороте событий (и, по-видимому, сожалевший уже о союзе с пронырливым лидером Холмов), решил снова поменять сторону и опять объединился с жителями Равнины, чтобы вновь выгнать Писистрата.

Но Писистрат не успокоился. Он стремился найти политический союз, однако его единственным путем назад во власть было купить ее, и эту тропу он тоже испробовал. Он провел около десяти лет, работая на серебряных рудниках, а затем в 546 году собрал армию наемников и вернулся в Афины с вооруженными людьми за спиной. Он приказал им отобрать у афинян все оружие (право носить оружие, очевидно, не числилось в его демократической программе), и с этого момента стал править как тиран.15

По его мнению, он властвовал над афинянами для их же собственной пользы. И действительно, он стал весьма популярен: снизил для бедных налоги, «давал деньги беднейшим, чтобы помочь им в их трудах»16 и обычно вел себя как мягкий и человечный благодетель – до тех пор, пока его никто не злил.

Когда он умер в 528 году, его старший сын Гиппий (от предыдущего брака, до нерегулярного общения с дочерью Мегакла) унаследовал его должность тирана, совсем в манере царей.

Это не вызывало в Афинах особого недовольства, пока не разразился семейный кризис. По Аристотелю, младший брат Гиппия, Гиппарх, безумно влюбился в хорошенького юношу по имени Гармодий, который отказался иметь с ним какое-либо дело. Получив презрительный отказ, Гиппарх публично заявил, что Гармодий дегенерат.

Гармодий разозлился. Он подговорил своего друга, вдвоем они напали на Гиппарха в разгар религиозного праздника, и убили его. Они надеялись, что шум и веселье скроют их действия, но царская охрана убила Гармодия и арестовала его сообщника.

Убийство брата привело Гиппия в дикую ярость. Он приказал пытать молодого сообщника до тех пор, пока юноша, сойдя с ума от боли, не обвинил всех афинян в заговоре против Гиппия и всех его домочадцев – после чего смерть наконец освободила его от мучений.

«Вследствие мести за брата, – пишет Аристотель, – «казней и высылки большого числа людей Гиппий лишился доверия и озлобился».17 Он начал уничтожать всех, названных юным сообщником, и всех, кто попадался на его пути.

Афинян избавил от этой напасти неправдоподобный спаситель – старый царь Спарты. Этому царю, Клеомену, прорицатель из Дельф постоянно твердил, что его священная обязанность – сбросить тиранию в Афинах. В 508 году царь встряхнулся и направился к Афинам во главе спартанской армии.[222] Дельфийский оракул едва ли был беспристрастным (афинские аристократы, понимая параноидальное состояние Гиппия, оплатили строительство великолепного мраморного храма на месте старого и тесного каменного дома оракула); к тому же весьма вероятно, что Клеомен не горел желанием видеть в Афинах равного себе.

На практике расширение Спарты за счет центра Пелопоннеса привело к появлению в спартанском обществе серьезных классовых противоречий. На вершине находились урожденные спартанские граждане. Под ними располагалась огромная масса завоеванных народов, которым нельзя было доверять так, как гражданам: илоты, рабы и чернорабочие. Спартанцам нравилось такое положение дел.

Греция во времена Персидских войн

Единственное равенство в Спарте объединяло граждан-мужчин в возрасте старше тридцати лет, которым позволялось голосовать в общегородской ассамблее. Но даже там спартанцам не разрешались дебаты. Обсуждение идей в правительстве не считалось полезным. Юноши проводили детские годы, как рассказывает нам Плутарх, тренируясь в готовности к молчаливому послушанию.18 Споры не были частью этих тренировок, вот почему старое греческое название Спарты – Лаконика – превратилось в наше английское слово «лаконичный».19

Поход Клеомена к Афинам был вызван не стремлением вернуть демократию, а страхом перед надвигающейся сокрушительной персидской силой. Если Афины распадутся на ссорящиеся друг с другом группировки, они не смогут противостоять движению персов на юг – а они были самым значительным барьером, оставшимся между Спартой и Персией. Клеомен надеялся выгнать Гиппия, остановить раздоры и восстановить мощь Афин.

Спартанская армия прогнала Гиппия и помогла афинянам провести выборы. Однако она отказалась устраниться от внутренних афинских дел и всем своим весом встала за одного их кандидатов.[223] Афиняне, которые увидели в этом попытку спартанцев сделать Афины вассальным городом, сплотились в мощный союз, чтобы избавиться от господства южан.