Падение с небес. Найти тебя - Ирина Снегирева

— Той самой, что стонет от удовольствия! — шепнул мне князь, продолжая ласкать мою грудь одной рукой, по-прежнему прижимая меня к себе. Вторая же его рука лежала на моём животе, поглаживая легкими движениями.

— А она разве стонет? — нарочито возмущенным голосом переспросила я, повернувшись лицом к мужу.

— Уверен. Я слышал!

— Ничего подобного! — только и успела проговорить, а потом его губы накрыли мои и спустя какие-то три минуты мы уже лежали на кровати, сравнивая, где мягче тут или у нас… И стонала, и вскрикивала, конечно же, как без этого, ведь любимый не успокоится, пока не добьётся желаемого результата.

На другой день, когда мы сидели в гостиной и пили чай, обсуждая планы на ближайшее время, папе принесли письмо от императора, который приглашал их с мамой непременно быть к ужину. Нам с мужем, как видному представителю соседнего дружественного государства принесли отдельное приглашение, в которое, конечно же, золотыми буквами была вписана и я, тем самым подчеркивая наш статус.

Марфуша с Росом уехали в замок, мы же к ним должны были присоединиться только завтра. Папа написал письмо местному управляющему, чтобы тот выделил комнаты для Марфы и её мужа не ниже нашего статуса и чтобы все были к их услугам. Но на самом деле не стеснение находиться рядом с моим отцом и мамой владели подругой. Ей хотелось навестить заросшие могильные холмики, под которыми и нашли своё упокоение её родители. Забегая вперед, хочется сказать, что виновных в таком страшном подлоге нашли быстро. Оказалось, в замке у отца прислуживала женщина, чей брат работал в почтовом отделении. Служанка писала письма от имени матери, а заодно получала на почте деньги за умершую кухарку, расписываясь в бумагах, которыми заведовал собственный брат. Именно поэтому до сих пор никто не понял, что девушки живы. Ведь в тех редких весточках, что посылала Марфуша, были указаны очень недвусмысленные намёки на спасение беглянок, а читающий чужой человек этого просто понять не мог. Виновных сдали в местное полицейское управление, где для них тут же нашлись свободные камеры.

— Пап, — спросила я, погладив отца по предплечью, — а откуда Август о нас узнал?

— Я сегодня с самого утра должен был бы быть у него, но… — усмехнулся отец, поцеловав меня в макушку, — а потому послал записку. Август все эти годы очень корил себя за своих нерасторопных слуг, что не успели тебя оповестить. Двое даже лишились работы, как невнимательно исполняющие императорскую волю.

— И, тем не менее, это оказалось для меня просто спасением, — произнёс мой муж, пересаживая Ксюшу и Ярика со своих колен на диван. Дети почти адаптировались, но всё-таки ещё чувствовалось стеснение, но это не проблема, привыкнут.

— Сегодня день прошений, — пояснила мама, поставив аккуратную фарфовую чашечку на низкий столик, — а император без твоего отца редко когда его проводит.

— День прошений? — заинтересовался Радомир, — это как? Милость правителя только по особым дням?

— В этот день император принимает сам, — тут же с охотой отозвался папа, наблюдая, как весёлые Ксюша и Ярополк покидают гостиную, — но не всех, конечно же, а только тридцать человек из купцов, обедневших дворян, которых обычно принимают, выслушивают, но не сам Август. Жалобы, прошения, обычное дело. Но подобные действия элита считает проявлением милости и заботы императора, что так же добавляет ему вес в глазах общественности.

— Интересная практика, — кивнул любимый, глядя на папу, а затем, словно почувствовав мой настрой, подмигнул мне. Я перехватила мамину улыбку, направленную в нашу сторону и зарделась.

У нас с мужем с собой были не только дорожные вещи, а потому мое модное платье и великолепный костюм Радомира, состоящий из камзола и брюк, весьма удачно мы прихватили с собой. Надев свои заграничные наряды, мы с мужем оглядели друг друга и остались довольны. А вот детей оставили дома, пообещав завтра съездить прогуляться в столичный парк, покататься на каруселях, а заодно посетить какое-нибудь местное кафе, а еще лучше детский театр.

* * *

Ничего не изменилось во дворце императора Августа. Всё та же роскошь, блеск люстр и хрусталя, позолоченные рамы картин и мягкий ворс ковров…

Слуги и посетители, что попадались нам навстречу, учтиво кланялись, с интересом рассматривая моего мужа. И выглядел он обыкновенно для рослого мужчины, но вероятно эти люди могли отличить оборотня от обычного человека, а ещё если рядом герцог Белтонич, то фигура статного незнакомца у многих вызывала особый интерес.

— Долго сегодня Август заседает, — заметил папа, махнув в ответ рукой спешащему мимо напомаженному вельможе. Я его не узнала, возможно, приглашенный приезжий.

— День прошений раз в месяц? Или реже? — поинтересовался мой супруг, хмуро взглянув на какого-то прошедшего мимо нас франта, бросившего в мою сторону заинтересованный взгляд. Этот самый незнакомец вдруг вспыхнул и отвернулся. Я скосила глаза вниз, успев узреть внушительный кулак Радомира, а кое-где даже торчали когти! Сдержав улыбку, обратилась вся во внимание.

— Раз в три месяца, — отозвался ничего не увидевший папа, снова отмеряя шаги по мраморным ступеням.

Мужчины тихо беседовали, а мы с мамой просто молчали, наслаждаясь такой стороной нашего общения. Мрамор и ковры под ногами, мрамор и картины на стенах….От нелепой роскоши не рябило в глазах, всё здесь было изысканным и со вкусом. Я протянула руку, пытаясь прикоснуться к холодному камню, одновременно придерживая платье, чтобы не наступить на него, а Радомир в какой-то момент предусмотрительно шел рядом…

— Ярослава? — раздалось откуда-то сверху лестницы, и я подняла голову.

Даниэль Гринвич, собственной персоной, спускался навстречу нам. В его глазах были и удивление, и радость от узнавания. Изысканно одет и красив, как всегда, но вместе с тем я с удовлетворением отметила, что сердечко чуть дрогнуло и тут же забилось ровно. Это просто неожиданность, не более того, так и должно быть у нормального человека. Папа говорил, что от былого состояния Гринвичей не осталось и следа, возможно, Дан и шел с приема от императора.

— Доброго дня вам, Даниэль, — произнесла я привычное приветствие, а за маской вежливого безразличия скрывая желание не встречаться, просто не пересекаться с ним.

Мой муж, как мне кажется, вовсе не забыл, как звали отца Ксюши, а потому его рука, придерживающая меня под локоток, напряглась.

— Милая, кто этот мужчина? — произнёс мой оборотень, оказавшись выше сравнявшегося с нами Даниэля больше чем на полголовы. Мама смотрела с интересом, папа слегка нахмурился, но всё-таки не вмешивался, вероятно, ожидая, чем блеснёт его драгоценный новообретённый зять.

— Познакомься, — произнесла, подарив любимому успокаивающий взгляд, — это Даниэль Гринвич, правда, чем сейчас занимается, не знаю, но. А это мой муж, князь Видар, — представила я Радомира.

— Мне очень приятно, князь, — заученно-учтиво отозвался Дан, слегка наклонив голову, словно подтверждая свои слова.